– Какие серии вы выпускаете сейчас?

– Серий довольно много. «Рукописи» – книги, по тем или иным причинам отброшенные, отодвинутые в сторону советской идеологической цензурой. В этой серии мы печатали «Котлован» Андрея Платонова с экспериментальными иллюстрациями Светланы Филипповой… Она работает в совершенно фантастической технике: молотый кофе, стекло, фотография. Графика получается неожиданная и совершенно изумительная. «Мастер и Маргарита» в иллюстрациях Г. Калиновского и другое издание – в иллюстрациях братьев Траугот. Планируем выпустить и третье – с иллюстрациями Сергея Алимова. Надеюсь, этих художников представлять особо не надо. В этой серии вышло уже около двадцати наименований.

– Известную классическую литературу вы выпускаете?

– «Фамильная библиотека: Парадный зал» – серия классики. Здесь главная задача – традиционность, тщательность комментариев; если иллюстрации, то классиков. Хотя кого называть классиком, тоже вопрос… В серии «Парадный зал» мы выпустили две книги – «Братья Карамазовы» и «Анна Каренина» – с иллюстрациями Александра Алексеева. Несомненный классик и книжной графики, и мультипликации, смелый новатор, совершенно до этого не известный в России. Русский эмигрант, изобретатель игольчатого экрана, делал с помощью этого экрана и фильмы, и графические работы. Его работы представлены нами как в серии «Парадный зал», так и в серии «Рукописи», где мы издали «Доктора Живаго» Бориса Пастернака с иллюстрациями Алексеева, выполненными на игольчатом экране. Эти иллюстрации были в первом французском издании романа, которое Пастернак успел подержать в руках и был потрясён работой художника. Есть ещё серии «Читальный зал» – классика беллетристики, «Волшебный зал» – сказки и «Будуар» – собрание классической эротической литературы. Здесь используются иллюстрации европейских художников XX века. Мы выпустили Аретино, Овидия, удачнейшее издание замечательного французского писателя Анри де Ренье… Мы издали его роман «Встречи господина де Брео» в переводе Михаила Кузмина с иллюстрациями одного из создателей стиля ар-деко – Жоржа Барбье… Серия «Жизнеописания» – биографии выдающихся поэтов, художников, учёных, политиков. Как правило, это новые исследования, написанные специально для нашего издательства. Эти книги тоже обильно проиллюстрированы, но уже фотографиями, картами, архивными документами.

– Что представляет собой, на ваш взгляд, современная российская литература и какую роль она играет в работе издательства?

– Направления работы издательства в основном не связаны с современной российской литературой. Другое дело, что бывают такие ситуации, как, например, с книгой замечательного питерского театрального художника Эдуарда Кочергина «Крещённые крестами». Мы никак не предполагали, что эта книжка попадёт в нынешний литературный мейнстрим. Как правило, мы не издаём современную литературу, а вот тут понравились нам автор и его рассказы. Опубликовали – и успех. Премия «Национальный бестселлер», восторженные отзывы критиков… Поэт и прозаик Дмитрий Быков даже написал, что современная литература выздоровеет тогда, когда «Крещённые крестами» будут выходить массовым тиражом. Сейчас готовим двухтомник Эдуарда Степановича. Издание книги Кочергина – скорее, удачный случай, чем просчитанная издательская стратегия. В современной российской художественной литературе издательство если и облюбовало себе сектор, то довольно небольшой, хотя и важный – как уже говорилось, издание поэтов, поющих свои стихи. Мы, скорее, связаны с документальной, научно-популярной литературой…

– Вы заказываете нужные книги или рассматриваете предложения авторов?

– За редчайшим исключением издательство само заказывает авторам книги, будь то автор жизнеописания, или автор иллюстраций, или автор комментариев. Например, мы предложили замечательному питерскому поэту Елене Шварц издать иллюстрированную книгу её стихов коллекционным тиражом. Она же сделала нам ответное предложение: в нашей серии «Жизнеописания» выпустить биографию итальянского поэта Габриэле д’Аннунцио. Книга стала первой биографией этого поэта на русском языке и последней книгой Елены Шварц. «Самотёка» в этом смысле в нашем издательстве нет. Здесь надо учитывать специфику «Вита Нова». Мы, например, издали Данте с иллюстрациями Доре, это самотёком не назовёшь. Политика издательства формируется опытными редакторами, обдумывается, планируется. Да и вообще теперь, я думаю, прошли времена самотёка.

Но не всегда и не всё проходило так гладко. Мы, например, в серии «Рукописи» очень хотели издать знаменитое самиздатское (так называемое «марамзинское») собрание стихов Иосифа Бродского. В нём есть много стихов, которых до сих пор нет в российских изданиях. Договорились с Марамзиным и Мейлахом (один сейчас в Париже, другой в Израиле), подготовили комментарий, предисловие, собрали воспоминания всех действующих лиц, провели огромнейшую подготовительную работу, но… в силу всевозможных интриг и диверсий это издание так и не состоялось. Жаль. Но мы всё равно не теряем надежды.

– Кто ваши читатели и как вы продвигаете свои книги?

– Наша аудитория – разбогатевшая интеллигенция, образованный средний класс – слой не самый многочисленный, но и тиражи наших книжек небольшие. Есть большая аудитория, которой интересны наши выставки – мы провели более 80 выставок оригиналов иллюстраций, подготовленных специально для наших книг, – эти работы составляют коллекцию издательства. На презентациях книг встречаются люди, которые воспринимают наши вечера как клубное общение – издательство уже превратилось в своего рода клуб любителей умных и красивых книг, настоящих ценителей изобразительного искусства. Наши издания коллекционируют не только музеи, но и библиофилы (среди них Михаил Шемякин, к примеру). Уже три года существует совместный проект радио «Эхо Москвы в Петербурге» и нашего издательства – программа «Книжная кухня». Мы – не воротилы книжного рынка, а люди, которым интересно сделать хорошую, красивую книгу. Держимся – и слава богу.

В 1835 году исследователь выпустил книгу «"Калевала", или Старые руны Карелии о древних временах финского народа». Спустя четырнадцать лет вышел в свет полный вариант поэмы, вызвавший большой резонанс в Финляндии. В то время, когда национальным языком Великого княжества Финляндского был шведский, публикация «Калевалы» показала финнам, что им на самом деле есть чем гордиться.
С тех пор сборник был переведен на 45 языков, его иллюстрировали крупнейшие художники. В экспозиции можно увидеть издания на финском, немецком, английском, французском, испанском и, конечно, русском языках из коллекции библиотеки.

В открытии выставки участвовали научные сотрудники Русского Музея, РНБ, представители издательства «Вита Нова», Евангелическо-лютеранской Церкви Ингрии в Санкт-Петербурге.
Организаторы сообщили, что наш город сыграл важную роль в судьбе «Калевалы». Здесь филолог Яков Грот пересказал поэму в статье, опубликованной в журнале «Современник». Позднее именно в Петербурге известный востоковед, академик А. А. Шифнер перевел поэму на немецкий язык. Благодаря этому переводу, выпущенному в 1852 году, европейские ученые познакомились с «Калевалой» и перевели ее на французский, английский и испанский языки. В 1876 году Элиас Лённрот был избран почетным членом Петербургской академии наук.

В России не раз публиковались иллюстрированные издания «Калевалы», в частности, в издательстве «Academia». На выставке можно увидеть цикл графических листов заслуженного художника России Юрия Люкшина. Больше двадцати лет назад мастер увлекся темами финского эпоса, и плодом этой работы стали великолепные иллюстрации к новому изданию «Калевалы» (СПб.: «Вита Нова», 2010).

На взгляд Дмитрия Ивашинцева, главы международной ассоциации «Русский Мир», «эти иллюстрации жили в авторе еще до того, как вошли в книгу».
«Для нас Юрий Константинович — настоящий классик, и “Калевала” — одна из вершин его творчества! — отметила заведующая Отделом эстампов РНБ Е. В. Бархатова. — Это человек, который своим глубинным содержанием, духовностью соразмерен тому, за что берётся. Он иллюстрировал и Пушкина, и Гоголя…».

Кроме работ Люкшина, зрители увидели произведения юных художников на тему финно-карельского эпоса. Прямо у входа, в одной из витрин, находится красочная детская книга «Калевала. Избранные руны». В ее создании участвовали 96 ребят от 9 до 18 лет из Ростова Великого, Рыбинска и Ярославля, а руководил проектом Юрий Люкшин. Художник давно ведёт мастер-классы для детей в рамках авторской программы «Краски добра».

На открытии выставки он сказал ребятам: «Читайте “Калевалу”! Делайте свою “Калевалу”!». Люкшин признался, что, когда находится на Карельском перешейке и видит ручей или озеро, всегда вспоминает заклинания Вяйнемяйнена. Ведь именно к этой воде, к этим рекам и озерцам обращался рунопевец!
А на открытии зрители тоже услышали, как исполняются руны. Играя на ижорском кантеле, Павел Крылов спел несколько рун на русском и финском языках. Он отметил, что финские исследователи собрали еще несколько десятков рун. Недавно в Финляндии было опубликовано продолжение «Калевалы» и, возможно, наши читатели тоже смогут с ним познакомиться.

Но предложение пришло из Питера — разработать бизнес-проект нового издательства. Я загорелся, разработал план, в котором основной приоритет отдавался иллюстрированной классической литературе, включая детскую. Издательство действительно было создано, что называется, «под меня», но как обычно бывает через «одно место». Короче в Питер я переехал, но был переориентирован в главного редактора издательства «Комплект», ныне «Весь», где прослужил два года, в конце концов решив все-таки организовать собственное дело и вернуться к разработанному бизнес-плану. Естественно, десять лет назад я и близко не предполагал, во что это может вылиться. И до сих пор наш интерес к работе и интерес читателей к нам не снижается, а только растет.

— Тайна имени и загадка возникновения. Как «Вита Нова» получила свое название?
— Здесь все просто — так называлось первое произведение Данте Алигьери. В нашем случае — новая жизнь классических литературных произведений, новая жизнь книги, как таковой. Как известно, все новое — хорошо забытое старое.

— При создании «Вита Новы» какие цели Вы перед собой ставили?
Цель была очень прозрачна и ясна — делать книги для себя, для своих детей, внуков... Такие книги, которые хотелось бы видеть на собственных книжных полках. Создать свою Фамильную Библиотеку. И чтобы не было стыдно за свою работу. Оказалось, то, что мы делаем, нужно не только нам. Это вдохновляет и окрыляет.
Идея тоже было очевидна — мы объединили под одной обложкой два возможных принципа издания классической литературы —  иллюстрированное коллекционное издание и  академическое - с тщательной подготовкой текста, исчерпывающим справочным аппаратом, получив в итоге нечто вроде книги-энциклопедии.

— Сложно ли жить в мире коллекционной книги? Как «Вита Нова» повлияла за десять лет существования на свой сегмент рынка?
— Дорогих и очень дорогих книг сегодня  на рынке предостаточно. Но практически все они похожи друг на друга — в жемчугах, в окладах, в золотых обрезах. Как правило, с очень посредственными оформлением и иллюстрациями. Любому профессионалу понятно, как сделаны эти книги, их себестоимость и цена, которая лет через десять будет равна стоимости использованных драгметаллов. Но есть и редкие исключения. Сложность заключается в компетентности, в образованности, во вкусе конечного потребителя.

— Работа с коллекционной книгой требует больших знаний и большой любви к литературе. Как издательство искало свои пути в искусстве?
— Сначала, признаюсь, было непросто. Кроме любви и энтузиазма не было ничего, в том числе денег. «Вита Нова» собиралась по крупицам. И сотрудники, и художники, и авторы. Буду всю жизнь благодарен Ирме Викторовне Кудровой, она наш первый автор, вверивший нам свою рукопись о Марине Цветаевой. Или заслуженный художник России Клим Ли, согласившийся на наших условиях исполнить огромный цикл иллюстраций к роману Набокова «Лолита» для молодого никому не известного тогда издательства. Сейчас конечно все проще, нас знают.

— Какие проекты «Вита Новы», на Ваш взгляд, были самыми яркими?
— Конечно, «Мастер и Маргарита» в иллюстрациях Г. Калиновского, за которую мы получили в 2002 году» Золотую книгу России» и проснулись знаменитыми в прямом смысле. Потом «Нацбест» этого года за совершенно не свойственную для нас книгу прозы Эдуарда Кочергина «Крещенные крестами». Нельзя не отметить и «Слово о полку», которое вышло с новыми комментариями, в новом переводе, с аудиоприложением, с иллюстрациями, выполненными на фарфоре главным художником ЛФЗ Сергеем Русаковым. Или просто детективное расследование, проведенное нами совместно с Мариэттой Чудаковой об исчезнувшей публикации повести  М. Барканова «Как помирились Иван Иванович с Иваном Некифоровичем». Собственно, мы вернули в русскую литературу исчезнувшее имя. Всего не перечесть, практически каждая книга — событие!

— Какие книги в издательских планах «Вита Новы» на будущий год?
— Скажу только о самом ближайшем проекте начала года. Впервые выйдет иллюстрированное издание пословиц Владимира Даля в трех томах общим тиражом 800 экз., 72 из которых пронумерованы. Это наш очередной совместный проект со Всемирным Клубом петербуржцев. К 24 экземплярам прилагается удивительная литографская сюита из 12 листов художника Татьяны Козьминой. Конечно, первые экземпляры будут переданы и в Эрмитаж, и в Русский музей, и, надеюсь, в ГМИИ им. Пушкина.

— Каким, по Вашему мнению, станет издательство через десять лет?
— Я хочу, чтобы оно было! И через десять, и через двадцать, и через сто лет.

Как случилось, что вы были бардом, а стали издателем?
Я и остаюсь бардом — или поэтом, — в промежутках между издательскими делами. Или наоборот, остаюсь издателем во время творческого затишья. Сейчас пишу немного, но тем серьёзнее отношусь к тому, что пишу. Когда-то давно я чуть было не стал профессиональным рокером, если уж совсем об интимном. Тогда я жил в Латвии. У меня и моих друзей получилась вполне успешная  группа. Нас много приглашали на концерты, гастролировали. Потом волею судеб оказался в клубе самодеятельной песни, где меня начали пичкать книгами до тех пор, пока они из меня не полезли. Я жил книгами, читал их денно и нощно. Это было начало восьмидесятых. Занимались самиздатом,  издавали Бродского, Бердяева, Цветаеву, переплетали, даже иногда делали иллюстрации. Позже, в начале перестройки, подумывали сделать свой журнал, но журнал не состоялся, а получилось частное издательство «Полярис», вскоре ставшее крупнейшим в Прибалтике, и в своё время даже вошло в десятку самых сильных коммерческих издательств в тогдашнем СССР. Мы выпускали классику фантастической литературы, полные собрания сочинений Азимова, Хайнлайна, выпустили первое  в СССР собрание сочинений Агаты Кристи, первый трёхтомник Борхеса. Журнал, кстати тоже появился, но ненадолго – это был небезызвестный журнал «Родник», удостоенный в 1996 году Букера, как лучший русский журнал зарубежья.
А в 1997-м году, когда уже возникли сложности с границами, меня пригласили возглавить редакционные службы издательства «Комплект» (ныне «Весь») в Питере. Я представил бизнес-план нового для издательства направления, — процентов на семьдесят то, чем сейчас занимается «Вита Нова», но хозяину это не поглянулось, он не отклонился ни на шаг и продолжил, и продолжает выпускать оздоровительную литературу. 
Идея была проста, хотя может и казалась несвоевременной. Времена были непростые,  книги удешевляли как могли, всем хотелось быстрых и легких денег, С книжных прилавков исчезла хорошо, со вкусом  проиллюстрированная книга, почему? Ведь за графические иллюстрации классических мастеров прошлого платить не надо, за Доре, например. Бери и печатай! «Вита Нова» началась с этого. Мысль и возможность привлекать современных художников пришла чуть позже.

Какое у вас техническое главное ноу-хау?
Ну, если говорить о самом главном ноу-хау, то это конечно наши художники. Если о каких-то технологиях, то можно отметить, что мы придумали «вечный» корешок. Этого не делает никто — во всех книгах в твёрдом переплёте делается усиленный корешок из формовочного картона. То есть книжка на века останется с полукруглым корешком. А все без исключения обложки книг тисним фольгами. Доходит до одиннадцати цветов фольг — честно говоря, аналогов не припомню.
Мы делаем книги для себя! Для своих детей и внуков. Создаем нечто вроде собственной Фамильной Библиотеки. Как и в настоящей, в этой библиотеке много различных залов и фондов – парадный зал, читальный, волшебный… Есть и будуар и отдел рукописей. Есть, конечно, если так можно выразиться, различие и в степени колекционности наших изданий. Основной тираж — 1000–1200 экз. Нумерованный — максимум до ста экземпляров. А есть книги в авторских переплётах, они единичны: от одного до пяти экземпляров.  

Где печатаете книги?
Мы пробовали работать и с российскими типографиями и с итальянскими. Но окончательно остановились на финской. С финнами оказалось работать удобно во всех отношениях, практически все вопросы решаются по телефону. 

Насколько болезнен был для вас переезд из родной Риги?
В бытовом смысле было весьма непросто, а в моральном — оздоровляюще. Я давно стремился в Россию, правда, в Москву, ее я очень хорошо знал. В Питере же был всего пару раз — ни родственников, ни знакомых, но как-то решился, по молодости видимо. Питер меня к удивлению принял, мне здесь уютно и легко. Говорят, что с возрастом тяжело приобретаются друзья. Ко мне это не относится. Наверное, это самоуверенно прозвучит, но мне кажется, что сотрудники издательства «Вита Нова» — мои друзья. У нас фантастический коллектив, профессиональный, с таким горы можно свернуть. Может быть, поэтому к нам очень серьёзно и уважительно относятся — и художники, и авторы, и критики, и читатели.
Мы одновременно открылись в Москве и в Санкт-Петербурге. Куда ж без Москвы?! В Москве, естественно, продажи остаются больше, но Питер лучше откликается на то, что мы придумываем. Мы печатаем книги, а не деньги — это наш, если хотите, манифест.

Что из сделанного за последние 10 лет вы считаете своим главным достижением?
 
Главное — мы вернули в работу над книгой художников, которые ушли из неё лет двадцать назад. Для книжного дела России это, думаю, немаловажно. К книжной графике вернулись такие мастера старой школы, как Олег Яхнин, Михаил Майофис, Клим Ли, Юрий Ващенко, Сергей Алимов и многие, многие другие, в частности, Михаил Шемякин. За десять лет мы издали около двухсот книг, провели около ста выставок книжной графики из коллекции издательства. Были выставки и в Эрмитаже, и в Музее изобразительных искусств имени Пушкина, и музее Бахрушина... Три года у нас действует творческая мастерская авторского переплёта, — замечу, что кроме издательства «Редкая книга», авторским переплётом практически никто не занимается. За десять лет мы собрали очень неплохую коллекцию книжной графики, в ней две–три тысячи единиц хранения.
Мне кажется, что у нас есть несколько принципиальных отличий от других издательств. Во-первых, мы целенаправленно и скрупулезно работаем только с хорошими, с лучшими художниками. С нами на сегодняшний день сотрудничает более семидесяти мастеров-профессионалов. Так серьезно на этом поприще в России никто не работает — по-моему, и не только в России. Во-вторых, мы не просто издаём хорошо оформлённые книжки с хорошими картинками. Мы проводим академическую подготовку текстов — комментарии, справочный аппарат, библиографические и именные указатели. Что достаточно сложно поднять коммерческому небольшому издательству, не имеющему стороннего финансирования. Но нам каким-то чудом это удается.

Изданная вами книга Кочергина стала лауреатом «Нацбеста-2010». Значит, вы издаете и современных авторов?

И мы, и автор угодили не в свою нишу,  в чужой огород залезли. Но «вылазка» оказалась удачной. Объяснюсь: «Вита Нова», занимающаяся практически только классической литературой, дорогими иллюстрированными проектами, вдруг ступила на территорию  современной литературы и недорогих изданий, а автор — замечательный именитый театральный художник — вдруг стал прозаиком. Но надо сказать, проза у него получилась тоже замечательной. Грех было отказаться от такой удивительной книги, пусть даже нам не свойственной. «Крещённые крестами» — исключение из правила «Вита Нова». Но ради такой литературы, серьёзной и настоящей — и по теме, и по языку, и по подаче материала, — стоит нарушить правила. Я считаю, что эта книга получила «Нацбест» совершенно заслужено.

А такие конкурсы проходят честно?
Какие конкурсы? Речь сейчас идёт о «Нацбесте». Я был на вручении в отеле «Астория». Всё было абсолютно прозрачно во всех смыслах и очень драматично. Никто не ожидал, что премию дадут Эдуарду Кочергину. Но, когда жюри большинством всего в один голос проголосовало за Кочергина, ни у кого и тени сомнения не закралось - премия нашла самого достойного. Какая-то грязь мелькнула было в Рунете, но даже в онлайн-дискуссии все обрушились на инициатора — премия получена заслуженно!

Пойдете теперь в массы?
Что значит: «в массы»? В массовую литературу мы уходить не собираемся. Это совершенно другая организация работы и жизни, мы «заточены» под другое. Десять лет потратили на то, чтобы под это «другое» заточиться. Если же Вы имеете в виду издания наших современников, то я, честно говоря, в современной прозе пока не вижу по-настоящему достойных вещей, ради которых захотелось бы всё бросить и издавать, как у нас случилось с Кочергиным.
Я жду другого, — что в нишу, в которой бытует «Вита Нова»,  ринутся большие издательства. Нас ведь могут раздавить или купить, деньги решают все. Я жду и боюсь  этого все десять лет, а этого не происходит и не происходит. И задаю себе вопрос: почему? При наличии свободных средств и желания можно сделать все. Так что, каждый прожитый год укрепляет наши шансы на выживание, поднимает наш рейтинг, делает нас сильнее.

Есть люди, которые собирают все книги вашего издательства, коллекционеры?
Их очень немного, но они есть — сто-двести, может больше, не знаю.

Ваши дети любят книги?
У меня двое сыновей — старшему 24, младшему 15. Младший «сидит» в Интернете и играет на скрипке; мало, но читает. Он пошёл по музыкальной дороге. Знаете, есть такое поэтическое представление о том, что дети — это продолжение нашей жизни. Так вот, младший продолжает мою музыкальную историю, а старший — книжную, учится редакторскому делу, очень много работает в редакции, руководит магазином коллекционной книги.

Как рождаются идеи книг?
У нас, как правило, все начинается с художника. Художник, с которым мы хотели бы посотрудничать сам выбирает себе автора и произведение.  Пока он рисует, а это два-три года, мы готовим текстологическую часть. Бывает и наоборот. Очень хотелось поработать с Юрием Норштейном, но специально для книг он не рисует. Много раз мы встречались,  разговаривали на тему иллюстраций, — он ни в какую. Однажды я спросил: а если это будет Арсений Тарковский? Вот тут он случилось невероятное: он загорелся. Оказалось, существуют даже академические труды о взаимосвязи творчества Арсения Тарковского с фильмом Норштейна «Сказка сказок». Юрий Борисович сказал: берите этот фильм, делайте с ним, что хотите, если понадобится, я вам дорисую. А еще оказалось, что в Пушкинском Доме хранятся неопубликованные девять тетрадей Тарковского той поры, когда он не был знаменит и сам «издавал» свои книжечки в единственном экземпляре. Стихи из этих тетрадей конечно были изданы потом, но изданы с купюрами. Так что это будет первая публикация и важное литературное событие. Мы представим совершенно неизвестного Арсения Тарковского в иллюстрациях Юрия Норштейна. Да, в общем-то, у нас чуть ли не каждая книга — событие, потому что в каждой книге есть своя «изюминка, нечто такое, чего до нас еще не было и, может быть, не будет.

Вы когда-нибудь планируете выйти из издательского дела, заняться чем-то другим?
Трудно такое представить. Слишком много сил и любви вложено в это дело.

Даже в самые трудные для издательского дела годы продолжали работать художники, сохранившие в своем творчестве высокую, рафинированную графическую культуру Петербурга. Наверное, первыми в их числе стоит назвать братьев Александра и Валерия Трауготов. На выставке представлена их совсем недавняя работа — изящные и остроумные, изысканные рисунки к повести Э. Т. А. Гофмана «Крошка Цахес по прозванию Циннобер». Заглавный герой вызывает у графиков противоречивые чувства. Это фигура одновременно зловещая и жалкая, достойная не только презрения, но, пожалуй, и сострадания. Легкие, ветвящиеся контурные линии, нанесенные на черный фон белой гуашью, в сочетании с яркими вспышками бархатистых тонов пастели, создают атмосферу романтически-загадочную, фантасмагорическую, располагающую к волшебным превращениям. Увы, эта книга вышла в свет уже после смерти Валерия Георгиевича Траугота.
 На выставке можно было увидеть немало ярких, неожиданных графических трактовок памятников фольклора. Характерно, что авторы некоторых циклов вполне откровенно и сознательно используют уже накопленный опыт своих предшественников, но это не делает их работы менее оригинальными. Так, Юрий Люкшин в своих иллюстрациях к «Калевале» продолжает ту традицию графического прочтения карело-финского эпоса, которая была заложена в  начале 1930-х годов П. Н. Филоновым и его учениками, обогащая ее новыми красками.
 Сборник русских народных сказок, собранных А. Н. Афанасьевым, — с черно-белыми литографиями Бориса Забирохина. Иллюстратор пользуется экспрессивным, достаточно условным графическим языком, не прибегает к стилизации, но и ни в коей мере не пытается упростить, насильно осовременить образы фольклорных героев. Его работа — удачная попытка расшифровки вневременного, не подверженного изменениям изначального смысла общеизвестных сюжетов, обнажения их брутальной языческой первоосновы, выявления архетипов славянской мифологии. Мы привыкли к совсем иным, не столь жестким, более сентиментальным и жизнеутверждающим, более декоративным изобразительным трактовкам сказочных мотивов, но в их непривычной интерпретации есть своя правда, своя логика. Сказочные фигуры заряжены мощной энергетикой. Они словно сами собой проступают на листе, как узоры инея на оконных стеклах или годовые кольца на пне. Бытовая, повседневная мудрость, поэтика обыденной жизни с ее устоявшимися традициями — в композициях Татьяны Козьминой к «Пословицам и поговоркам»русского народа» В. И. Даля.
 Шутливые, трогательные рисунки Галины Лавренко к сборнику стихов московского поэта Виктора Лунина «Мой дом — волшебный» — одна из немногих «стопроцентно» детских книг, выпущенных издательством «Вита Нова». Художница старалась насытить свои иллюстрации «ретроспективными» бытовыми деталями, которые узнавались бы родителями юных читателей, навевали бы ностальгические воспоминания.
 Полны забавных бытовых деталей рисунки Александра Аземши к «Сочинениям» Козьмы Пруткова, лаконичны и изящны офорты Святозара Острова к грибоедовскому «Горю от ума», гротескны абсурдистские композиции Юрия Штапакова к произведениям Д. И. Хармса, неожиданны иллюстрации Олега Яхнина к чеховским рассказам.
 Конечно, приведенных примеров недостаточно для того, чтобы делать глубокие выводы о современном состоянии книжной графики Санкт-Петербурга. Но можно с уверенностью сказать, что иллюстраторы северной столицы по-прежнему работают вдумчиво  и увлеченно, мыслят остро и парадоксально, ведут плодотворный диалог с классиками мировой литературы.