Публикации

Я понял, что она очень страшная, прочитав и просмотрев первую книгу, больше половины которой занимают фотографии Льюиса Кэррола, среди милого викторианства которых такое порой взрывается — например: «Голова и плечевой пояс трески и череп человека» (Джек-Потрошитель курит), и ознакомившись с его стихотворными нонсенсами (абсурдистскими стихами). Например, уморительной балладой «Гайавата фотографирует». Кроме того, я прочел помещенный во второй книге очень хороший перевод «Охоты на Снарка» М. Матвеева и его же девять толкований поэмы. Нет десятого, объясняющего, кто же такой Снарк, и почему он Буджум, и почему его (Снарка? Буджума?) поймать невозможно. Снарк — это безумие, абсурд, нелепица, как и разум, свойственные и человеку по отдельности, и человеческому обществу в целом. Как поймать безумие? Как превратить кошмар в веселую книгу для детей и взрослых? Актуальная, согласитесь, проблема...

Кэрролл Л. Фотограф на съемках. Пер. с англ. Ю. А. Данилова, М. Л. Матвеева. — СПб, «Вита Нова», 2021. — 336 с.

Кэррол Л. И смысл? И рифма? Пер. с англ., статьи, комментарии М. Л. Матвеева. — СПб, 2022. — 384 с.

Столовая Моссельпрома — бывший ресторан «Прага» — не раз встречается в и текстах Ильи Ильфа и Евгения Петрова, и в книгах Михаила Булгакова. Это было место встречи художников, поэтов, режиссёров... Да и сама Арбатская площадь с окрестностями — одно из самых литературных мест Москвы. Поэтому где как не здесь стоит открыть новый книжный магазин? «Нигде кроме как в Моссельпроме»! В доме Моссельпрома, вернее, в одном из его помещений, откроется новый книжный: магазин издательства «Вита Нова».

«Вита Нова» вот уже более двадцати лет издает умные и красивые книги. Это одно из немногих современных издательств, выпускающих книги «в соавторстве» с лучшими современными художниками. В магазине будут представлены книги, оформленные Михаилом Карасиком, Валерием Мишиным, Петром Перевезенцевым, Михаилом Шемякиным, Владимиром Шинкаревым, Юрием Штапаковым… Мы назвали тех, кому близок и интересен авангард. Однако «Вита Нова» не замыкается в рамках одного направления: над книгами издательства работают самые разные иллюстраторы, объединяет их только уровень мастерства. Издательство сотрудничает с классиком современной российской сценографии, главным художником БДТ Эдуардом Кочергиным, великим режиссёром-мультипликатором Юрием Норштейном, классиком детской иллюстрации Борисом Диодоровым, создателем знаменитых иллюстраций к сказкам Льюиса Кэрролла Юрием Ващенко. География издательства не ограничивается Петербургом и Москвой: «Вита Нова» сотрудничает с удивительным театральным и книжным художником Мамиа Малазиониа (Грузия), выпустило книгу в иллюстрациях Сергея Чепика (Франция); среди авторов иллюстраций — членкор Российской Академии художеств Борис Непомнящий (Новгород), обладатель серебряной медали Академии Виктор Бритвин (Чебоксары) и не только. В новом магазине будут представлены не только книги, но и оригинальные работы художников, сотрудничающих с издательством: живопись, графика, фарфор.

«Там люди различных фронтов искусств вдруг обнаруживают общий вкус», — эти слова в полной мере относятся к книгам издательства «Вита Нова» и к будущему магазину. Повторимся, история здания Моссельпрома тесно связана с историей русского авангарда. Здесь не без преемственности, не без встраивания в определённую традицию: ведь практически все русские авангардисты относились к книге как к художественному объекту. Самый первый сборник русских футуристов знаменит не только своими текстами, но и дизайном. Современные художники книги думают над теми же вопросами: поиски формы, опыты с фактурой и цветом, с разными способами художественного прочтения текста, с реальным и одновременно символическим языком книжного рисунка. А издательство стремится придать этому содержанию (литературному и графическому) соответствующую ему форму: будь то старомодная книга в кожаном переплёте с тиснением фольгами по обложке, как в серии «Читальный зал», будь то стилизованная издательская папка с машинописным шрифтом и рукописными примечаниями редактора, как в книгах из серии «Рукописи».

Вот уже несколько лет в доме Моссельпрома работает культпросвет кафе «Нигде кроме» — проект известной американской художницы русского происхождения, специалиста по авангарду Елены Сарни. Встречи с писателями и художниками, поэтические чтения, разговоры о кино и живописи — всё это издательство планирует проводить совместно с кафе «Нигде кроме».

Нельзя не заметить, что петербургский магазин «Вита Нова» тоже находится в одном из самых литературных мест города, неподалёку от Эрмитажа, Капеллы, музея Пушкина на Мойке: в нынешнем Музее печати (в начале ХХ века этот дом занимала типография А.А. Суворина и его книжный магазин, спустя сто лет издательство воссоздало здесь исторические интерьеры). Петербургский магазин издательства давно уже стал точкой притяжения для любителей и ценителей книги, и мы уверены, что «Вита Нова» в здании Моссельпрома станет так же важен для москвичей-библиофилов и не только библиофилов. Лучшие книги — «нигде кроме»!

Он ввел в русскую литературу тот язык, на котором все (или почти все) разговаривают. Да. Вы правильно догадались: мат. Плюс фантастическая биография: зэк, детский писатель, самиздатский писатель, эмигрант, преуспевающий писатель третьей волны русской эмиграции. Юз Алешковский. Но настоящим классиком ему не стать.

Классик — тот, чьи канонические тексты изучают в школах. «Евгений Онегин», «Преступление и наказание», «Хамелеон» — вот это всё. Я не представляю себе ситуацию, при которой в российских школах будут проходить «Николая Николаевича» или «Кенгуру». Единственная приличная цитата — в самом начале. Впрочем, на мой взгляд, она и самая важная: «Закусывай, а то совсем окосеешь и еще лет триста умом Россию не поймешь... Я тоже, как видишь, совершенно ее не понимаю, но все-таки закусываю».

В общем, издательство «Вита Нова» в серии «Рукописи» (книги с трудной судьбой) выпустило классический текст русской литературы ХХ века — лирическую фантасмагорию (авторское определение жанра) Юза Алешковского «Николай Николаевич», повесть «Кенгуру» с двумя современными стихотворениями Юза (хорошими). С автобиографией автора, со статьями Андрея Битова и Сергея Бочарова (увы, так себе… слишком много славословия тому, что в славословиях не нуждается) и статьей западной славистки Присциллы Майер (очень хорошей, аналитической: «Сказ в творчестве Юза Алешковского» — классика не нуждается в славословиях, а вот научный анализ для нее необходим)...

Если вы (как и я) в свое время не прочли самиздатское или тамиздатское издание «Николая Николаевича» или «Кенгуру», прочтите или хотя бы начните читать, потом можете просто листать. Если в свое (ее) время, время позднего застоя, прочли эту книгу — перечитайте то, над чем, подобно Андрею Битову и Сергею Бочарову, тогда хохотали или хихикали. Прочтите — хихикс застрянет у вас в горле иксом. Над чем смеялся? Большей концентрации абсурда, бессмыслицы как нормы жизни я не читал. Кафка как-то заметил: «Кэррол — великий писатель. Как он умудрился кошмар превратить в веселые книги?» Случай Юза Алешковского позапутанней. Кошмар превращается в юмористику, а потом обратно — в кошмар, не переставая быть юмористикой. Кстати, иллюстратор книги, «митек» Василий Голубев, неплохо это воплотил в своих рисунках, коими фантасмагория снабжена.

Алешковский Ю. Николай Николаевич: Лирическая фантасмагория. Кенгуру. — СПб, «Вита Нова», 2022. — 496 с.

Б.П. Забирохин — мастер масляной и темперной живописи и станкового эстампа, один из немногих российских обладателей престижнейшей международной награды художника-иллюстратора — "Золотого яблока" Международной биеннале иллюстрации в Братиславе. Он вот уже более сорока лет работает над книгами, связанными с темами фольклора, сказок, этнографии и не только.

За эти годы вышло множество изданий с его иллюстрациями, в том числе в издательстве "Вита Нова". В экспозицию вошли литографии к сборнику русских народных сказок, составленному выдающимся фольклористом А.Н. Афанасьевым, иллюстрации к сборникам сказок "Белая лебёдушка" и "Сказки и предания северного края", книге В.И. Даля "О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа". Отдельная часть экспозиции посвящена эпосам и священным текстам: в неё включены иллюстрации к книгам "Песнь о Нибелунгах", "Младшая Эдда", "Старшая Эдда" и библейской книге "Бытие".

Художник обращается и к классической русской литературе: на выставке будут представлены графические циклы к произведениям А.С. Пушкина, Ф.К. Сологуба, В.Т. Шаламова, а также авторская серия "Литературные сны": работы, навеянные произведениями М.А. Булгакова, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского и другими классическими текстами.

Произведения Б.П. Забирохина находятся в собраниях Государственного Эрмитажа, Русского музея, Третьяковской галереи, ГМИИ им. А.С. Пушкина, Российской национальной библиотеки, в художественных музеях Бристоля, Ватикана, Габрово, Лондона, Салоник, Праги и в других музеях и частных коллекциях России, Европы и США.

Выставка организована совместно с издательством "Вита Нова".

С некоторых пор, по признанию Эдуарда Степановича, он и сам не знает, кто он есть на самом деле — художник или писатель. И приводит целый список «товарищей по перу», который начинается с Бенвенуто Челлини, а продолжается такими русскими мастерами (слова? кисти?), как Петров-Водкин и Александр Бенуа.

В рисовальных талантах Кочергина давно уже никто не сомневается. Его рисунки и эскизы хранятся в главных музеях страны, количество сценографических работ не поддается учету, зрители воспринимают его наравне с корифеями БДТ, МДТ, МХТ и т. д. Но кто мог предугадать, что выпускник «рисовальной бурсы», известной как средняя художественная школа, сделает такую умопомрачительную литературную карьеру? В мае этого года во время Международного книжного салона на Дворцовой площади самая длинная очередь за автографами выстроилась именно к Эдуарду Кочергину. ­Мастер покорно сидел на стенде издательства «Вита Нова» и подписывал свою очередную новинку (по моим расчетам — восьмую) — книгу «Житие Лидки Петроградской, или Рассказы питерских островов». Ранее подобные картины наблюдались в столице — на международной ярмарке интеллектуальной литературы «Нон фикшн», например. А уж когда ему вручались премии вроде имени Рериха, Гоголя или Довлатова, или «Национальный бестселлер», публика осаждала автора, как некогда осаждала БДТ, где шли спектакли золотой товстоноговской поры.

Успех сценографа, полвека назад пришедшего в театр на Фонтанке, был мощным и заслуженным. Товстоногов обрел в ученике Н. П. Акимова незаменимого союзника. Здесь была своя интрига: два ведущих режиссера не дружили и в известном смысле были даже оппонентами. Однако основательная школа плюс яркая индивидуальность — это всегда залог высокого результата. Каких только наград не был удостоен художник. Одна «Золотая Трига» Пражской квадриеннале чего стоит! Соученики по Театральному институту вспоминают двадцатилетнего Эдика как очаровательного кудрявого парнишку, чья обманчивая внешность скрывала твердый и взрывной нрав. Кто ж знал о его подростковых «университетах», о том, что крещен белокурый херувимчик был крестами колючей проволоки ГУЛАГа?..

Закалка пригодилась в работе. В театральном Ленинграде слагались легенды о бескомпромис­сном характере Кочергина. О его спорах (чуть не драках) с режиссерами, ничего не понимавшими в свете, цвете, фактурах и композиции. Вскоре легенды подкрепились сценическими шедеврами вроде декорации к трилогии о царях в Театре им. Комиссаржевской, когда стена, олицетворявшая силу власти, надвигалась на зрителя, грозя смести все на своем пути. Костюмы к «Королю Генриху IV» (БДТ) перевернули представления о том, как должны выглядеть шекспировские герои… Бревенчатый настил в «Братьях и сестрах» соперничал с неотвратимостью хода гильотины в «Бесах» (МДТ) … Шкура, содранная с Холстомера, расцветала ситцевыми ранами… Траурные зеркала «Вишневого сада» (МДТ) неуловимо рифмовались со слепым окном «Кроткой» и ветхими стенами «Дяди Вани» (БДТ). На сцене МХТ имение господ Головлевых утопало в душных объятиях старой овчинной дохи…

Благодаря Кочергину декорация превратилась в сценографию. Оформление сменилось концептуальным высказыванием. Известно его пристрастие к натуральным фактурам — дереву, сену-соломе, кожи, шерсти, меху… В этом смысле он «деревенщик», потому что городские фактуры безличны и к людям равнодушны.

Товстоногов, конечно, ревновал своего главного художника к Додину. Но Эдуард Кочергин столь целен, что ревность безнадежна. Это все равно что ревновать Чехова к Шекспиру. Любовь и признательность к режиссеру Кочергин выразил в рассказе «Медный Гога».

С некоторых пор так и повелось: то, что было недосказано на сцене, договаривалось на бумаге. А герои книг выходили на подмостки. Оба — писатель и художник — философы. Оба знают, что делает время с человеком и что человек делает со временем. Над самим Эдуардом Степановичем время, похоже, не властно. Надеемся, что еще прочтем его новые книги и увидим новые спектакли с его сценографией.