Книга долгожданная для поклонников основоположника литературы абсурда Даниила Ивановича Хармса. Книга, которая задумывалась давно и рождалась непросто. Но прежде, чем начать разговор о том, что находится за обложкой этого подарка читателям-интеллектуалам (и здесь я нисколько не иронизирую, поскольку убеждена, что любовь к мемуарной литературе говорит о высоком уровне читательского развития), позвольте обратить ваше внимание на то, как эта книга выглядит. Ведь, зачастую, мы и выбираем книги по их внешнему виду.

В первую очередь – это большое и толстое издание, что уже приятно. Вообще, по части «приятностей», которые умеет делать читателям издательство Вита Нова, ему нет равных. Непременно, но какая-нибудь вишенка на торте будет: толщина, цвет и качество желтоватой, как бы состаренной бумаги, шрифт с потертостями и цветовая гамма обложки, что отсылают нас в начало прошлого столетия, портрет самого Даниила Ивановича на той же обложке, пронзительно наблюдающего за потенциальным читателем. Все это незаметно притягивает, заставляет остановиться, взять книгу в руки, радуясь ее тяжести, и с замиранием сердца, предвкушая чудо, наконец открыть.

Но прежде, чем любопытный читатель, попавшийся на крючок Даниила Хармса, начнет листать книгу, читать оглавление и рассматривать фотографии, он обязательно уткнется в форзац, то есть лист, соединяющий книжный блок с переплётной крышкой. Обычно форзац выполняет декоративно-оформительскую функцию: скрыть «изнаночную» сторону переплетной крышки. Но не только. В нашем случае форзац очевидно часть общего замысла создателей книги, желающих сразу же погрузить нас в особый внутренний мир героя книги. На первый взгляд это «искаляканная» детской рукой старинная гравюра, к законным персонажам которой по-хулигански добавлены герои нового времени. Так трое чинных немецких ученых в глубине гравюры с удивлением вынуждены наблюдать уже не за научным экспериментом, как это было задумано автором ( сюжет гравюры повествует об опыте с магдебургскими полушариями»), а за веселыми лошадками, которые вдруг сделались вопреки природе разноцветными и не менее веселыми дамочками верхом на этих лошадках, за огромной пятнистой собакой, парящей в небесах, держа в зубах половинку другой маленькой черной собачки, за летающими рыбами, гигантскими стрекозами, похожими на аэроплан, за смеющимся крокодилом и улыбкой Чеширского кота, полной зубов и прочим, прочим, прочим… Мы так же с вами наблюдаем за всем этим волшебным безобразием и не можем оторваться.

Да! Права была Алиса из Зазеркалья, утверждая: «Что толку в книжке, если в ней нет картинки?» В этой книжке картинка есть, а значит, в ней есть толк! Поэтому будем листать дальше.

Содержание сразу знакомит нас с теми, кто будет рассказывать о жизни и творчестве Даниила Ивановича: с родными, друзьями, просто знакомыми, одноклассниками и возлюбленными поэта. Их список весьма внушителен. Как сказано в аннотации к книге, в ней собрано более восьмидесяти текстов и многие публикуются впервые.

Каким же был Даня Ювачев детстве, что любил, с кем дружил, чем болел, на кого хотел быть похожим? Об этом мы узнаем из дневников и писем его родителей. Эти воспоминания особенно драгоценны, так как детство любого человека – очень важный этап жизни, это начало духовной биографии личности.

Очень любопытно читать воспоминания одноклассников о юношестве будущего поэта, о его внешности, манере одеваться, его поведении и первых пробах пера.

А далее мы движемся вместе с составителями сборника строго по хронологии, проживая все этапы такой короткой и такой эмоционально и творчески насыщенной жизни странного, веселого, а порой очень грустного писателя.Особое место в воспоминаниях современников Хармса занимает группа ОБЭРИУ. Об истории создания этой литературной группы рассказывают не только ее участники и идеологи, но и просто сочувствующие - друзья, приятели и случайные знакомые Даниила Ивановича.

Большой интерес представляют рассказы о Хармсе женщин. Ведь известно, что женщины играли в жизни Даниила Ивановича не последнюю роль. Я имею ввиду не только тех дам, что были предметом его романтических увлечений, но и женщин из числа родственников – его мать Надежду Ивановну и тетку Наталью Ивановну Колюбакину. Вообще, мне кажется, «женские тексты» в сборнике воспоминаний существенно отличаются от текстов мужчин-современников Хармса. Если вам хочется фактологической достоверности, точности в датах, цитатах, информационной насыщенности, обращайтесь к воспоминаниям мужчин. Но если вам нужны детали, атмосфера, человеческие чувства и отношения, запахи и звуки, читайте тексты женщин. Они видели в Хармсе в первую очередь мужчину - сына, племянника, возлюбленного, мужа. И это очень интересно. Особенно яркими мне кажутся рассказы о Данииле Хармсе Алисы Порет и Марины Малич.

Цель настоящего издания, как заявляют его составители и редакторы Алексей Дмитренко и Валерий Сажин, представить путеводитель по жизни и творчеству Хармса. Жизненный путь поэта окончился трагически. Поэтому и читателю неизбежно придется в финале книги дойти до конца этого пути, познакомившись с воспоминаниями сестры и племянника Даниила Ивановича, с письмами жены Марины и перепиской друзей. Эти документы хорошо передают сумрачную атмосферу второй половины 30-х годов, полную тяжелых предчувствий Хармса и его тревожного ожидания будущего.

Собрание воспоминаний о писателе невозможно без полноценных приложений и комментариев. Я думаю, что для читателя информация, собранная в указателях к сборнику и в постраничных, что особенно ценно, комментария, представляет особый интерес. Это, как бы самостоятельная книга в книге, которая не менее важна и значима, чем основной текст.

Что же мне хочется сказать тем, кто еще не видел и не читал книгу «Хармс глазами современников»? Читайте! Потому что у этой книги очень широкое читательское назначение. Даже если вы не фанат литературы абсурда, если не любите этого «сумасшедшего Хармса», не интересуетесь историей литературы и эпохой 20-30-х годов, вам будет интересно.

Наверняка, чьи-то воспоминания затронут ваше сердце и заставят задуматься о себе, о трудных путях судьбы, о воле случая и смысле жизни. Ведь это только кажется, что поэты пишут о себе. На самом деле, они пишут обо всех нас.

Тем не менее из восьмидесяти текстов, которые сюда вошли, ощутимая доля впервые покидает тьму архивов, некоторые написаны специально для книги, третьи представлены в последней авторской редакции. Под одной обложкой эти мемуары никогда не встречались, и вместе они дают доходчивое представление о том, каким видели Даниила Иванович люди его круга. Издание практически подарочное (пожалуй, это признак того, что на смену исследованию пришла канонизация) — на толстой, хоть и рыхловатой бумаге, с сотнями фотографий, рисунков и прочих визуальных артефактов, часть из которых также ранее не публиковалась.

«Даниил Иванович Хармс был похож на английского дога, очень воспитанного, очень породистого, даже сверхпородистого. Именно дога, потому что он отличался от общей массы людей какой-то своей подчеркнутой независимостью, как дог отличается от собак других пород. Собаки обычно заискивающе заглядывают хозяину в глаза, а по отношению к другим людям злобны. Дог — единственная собака, которая абсолютно независима. Дог почти никогда не лает. (...) Так вот, у Хармса то же самое было со смехом. Он никогда не смеялся. Он только улыбался. Об этом говорят все, кто его знал. Только чуть-чуть улыбался. В одном углу рта трубка, в другой — чуть улыбается. А вообще он всегда был абсолютно серьезен. Даже когда рассказывал что-нибудь смешное. Все лежат от хохота, вся редакция устлана телами смеющихся, а он хоть бы что».

Даниил Хармс глазами современников. Воспоминания. Дневники. Письма / Алексей Дмитренко, Валерий Сажин. СПб.: Вита Нова, 2019

5 сентября главный приз — Гран-при национального конкурса «Книга года» —  получила книга «О Данииле Гранине: Воспоминания», собранная дочерью Даниила Александровича М. Д. Чернышевой-Граниной и изданная петербургским издательством Vita Nova.

Это название хорошо известно читателям книг — потому что продукцию Vita Nova ни с чем не перепутаешь. Мы расспросили директора издательства, почему «Новая жизнь» оказалась именно такой.

— Название “Vita Nova” ассоциируется в первую очередь с Данте. Как такое название возникло?

Алексей Захаренков:

У него долгая история. Придумал название мой минский друг, поэт Дмитрий Строцев. Он очень щедрый на всякие названия. Он сказал: вы должны называться «Вита Нова». Для меня это была отправная точка. «Вита Нова» — новая жизнь. Я переехал в Питер из Риги, началась какая-то новая жизнь. Как-то сразу легло.

— Получается, для вас лично началась новая жизнь.

Алексей Захаренков:

Да. Старые книги — это то, чем я давно мечтал заняться. «Новая жизнь» — это классическое что-то.

— Но при этом издательство «Вита Нова» ассоциируется не только с Данте, но с роскошными книгами — с золотым обрезом, с многоцветными картинками, то, что вы умеете и любите делать. Но вот какой нюанс: в автомобилях есть простое правило: чем дороже, чем безопаснее. Если «Бентли» в двадцать раз дороже «Форда-Фокуса», на нем ездить в двадцать раз безопаснее. Такова суровая правда. Как это работает в вашем случае, в случае книгоиздания? Действительно ваши книги в двадцать раз лучше тех же самых книг, но изданных «более обычным» образом?

Алексей Захаренков:

Во-первых, хочу сказать, что золотые обрезы — это для нас не то что «не самое главное», а самое что ни на есть «не главное». Это дань какой-то традиции. Раньше же делался золотой обрез только по верхней кромке. И у него была совершенно определенная задача — предохранение от пыли, чтобы пыль было легче протирать. Потом все это наросло всякими разными смыслами. А что касается того, чем мы занимаемся, и главное отличие наше, наверное, от существующих издательств, мы объединили две книжные традиции под одним переплетом.

Первая — это книга подарочная, коллекционная, как угодно можно называть, богато иллюстрированная, в хорошем переплете и т. д. Это одна традиция. Она существовала, если серьезно говорить, то все-таки, наверное, с конца XIX века. Особенно такая книга, книга художника, была развита во Франции Belle Époque. У нас это был «Мир искусства», их издания.

И вторая традиция — это традиция академической книги, с академической подготовкой. Это издательство «Академия», это издательство «Наука», с серьезнейшим справочным аппаратом, вступительными статьями, комментариями. Мы все это поместили под одну обложку. Этим никто не занимается вот так целенаправленно, кроме нас. И получилось что-то вроде книги-энциклопедии. Если хотите сравнивать с «Бентли»…  да, вы получили в одном формате все о данном произведении на сегодняшний день с лучшими комментариями, с лучшими литературоведами, искусствоведами. И, на наш взгляд, с очень неплохими художниками.

 — …и на лучшей бумаге. А вам кажется некорректным сравнение с «Бентли»?

Алексей Захаренков:

Мы не зарабатываем деньги. Для нас это хобби, в отличие от всего остального. Мы делаем книжку исключительно для себя. Пытаемся сделать то, чего не хватает на своих книжных полках. Чтобы книга была красивой, чтобы она была без ошибок, чтобы ей пользоваться было проще. Все собрано здесь. Ей пользоваться очень удобно. Это книга-энциклопедия. Временами узнать об авторе, о художнике, о действующих лицах гораздо проще в нашей книге, нежели искать это все в интернете. Но она стоит денег каких-то. На мой взгляд, не очень больших. Потому что среднее время на подготовку книги у нас занимает 3—5 лет.

— А можете привести экстремумы? Самая ваша сложная, многодельная книга и, наоборот, самая такая быстрая, с колес?

Алексей Захаренков:

Самая многодельная книга, наверное, у нас была  «Две судьбы». Это иллюстрации Михаила Шемякина к стихам Владимира Высоцкого. Художник рисовал ее семь с половиной лет.  Комментатор сделал ее достаточно быстро. И ждал шесть лет, пока книжка выйдет. Аналогичная история, перевернутая, — это история с коллегой по цеху Высоцкого Александром Галичем, когда художник отрисовал все за полтора года, а комментарии делались шесть лет.  «С колес»? Есть такие книжки. Может быть, это попроще.

— Предположу, что, например, то, за что получили «Книгу года», книга о Гранине.

Алексей Захаренков: Мы получили там почти готовый материал. Был уже состав, редактором там поработала Наташа Соколовская, выдающийся человек и поэт, сценарист, специалист по Блокаде, из ближайших друзей Гранина. Она все сделала достаточно быстро. Наверное, мы ее сделали месяцев за шесть.

— Что, конечно, для такой книги очень быстро. Вы упомянули, что это не ваш основной бизнес. А можно поинтересоваться, какой же основной? Он лежит в книжной области или вообще где-то за ее пределами?

Алексей Захаренков:

Такого бизнеса нет. Мы живем на то, что мы делаем. Мы 20 лет выходим уверенно в ноль. Это и есть работа, которая напрямую завязана с хобби. Это вещи неразделимые абсолютно. Конечно, мы зарабатываем на продажах, конечно, нам хватает на зарплату, нам хватает на аренду, нам хватает на выпуск новых книг. На «Бентли» нам не хватает. На дачку в Комарово нам не хватает.  Нам хватает на самовоспроизводство. Это, я считаю, большое счастье, когда хобби позволяет тебе жить, существовать, заниматься любимым делом.

— А что ваш хит продаж, лонгселлер, который все время переиздается?

Алексей Захаренков:

Мы вообще работаем без допечатываний. У нас есть детские книжки, и мы их допечатываем, а вот то, что касается коллекционных книг, они делаются без допечаток.

— Ограниченный тираж, эксклюзивная серия…

Алексей Захаренков:

В принципе да. У нас тираж максимум 1000 экземпляров. И ситуация совершенно обратная. Когда тираж заканчивается, условно говоря, остается сто экземпляров из тысячи, мы в два раза поднимаем цену.  Но книжки продаются 5–7 лет. Такое бывает. В этой нише бестселлер у нас был, конечно, «Мастер и Маргарита» с иллюстрациями Геннадия Калиновского. Это единственное исключение, когда мы допечатывали.

— Как забыть! Отличная книга. 

Алексей Захаренков:

Это была вторая наша книга в издательстве. После нее мы действительно проснулись знаменитыми, мы получили первый «Гран-при» в своей жизни, он тогда еще был первый на «Книге года». Так в 2002 году о нас узнали.

— А какая же в таком случае была первая?

Алексей Захаренков:

А первая была в серии «Жизнеописания», «Жизнь после Пушкина», биография Натальи Гончаровой.  

— Ваши книги можно называть роскошными, можно их называть красивыми и, надо признать честно, их покупают, чтобы украшать какие-то роскошные кабинеты, роскошные гостиные. Вам это не обидно? Вы нормально к этому относитесь?

Алексей Захаренков:

Я  вам так скажу: таких покупателей, наверное, 10 процентов. Да, было пару таких случаев, когда приезжают с метром. Но наши книжки читают, нам звонят, нас ругают за опечатки. Но книга без опечатки не книга. Всякое бывает. Но наши книжки читают — это точно. Есть собиратели книжек. Не для интерьера, а для детей и внуков — в наследство передать. Книжки наши растут в цене. Это редкость. Обычно книга попадает в разряд букинистики спустя 50 лет, а наши попадают, когда тираж заканчивается, и даже раньше. Поэтому для некоторых это способ вложения. «Для интерьеров» есть покупатели, но их не много.

— Вы только что получили приз Гран-при «Книга года» за свою книгу воспоминаний о Гранине, в котором вы участвуете как автор, между прочим.  И естественно, вопрос: что вы нам еще интересного, неожиданного, необычного готовите?

Алексей Захаренков:

Через несколько недель у нас выйдет нестандартная для нас книга, но, на мой взгляд, книга совершенно замечательная. Я надеюсь, она будет и спросом пользоваться у читателей, и ею будут пользоваться многие-многие годы. Мы собрали все воспоминания современников о Данииле Хармсе. Книжка толстенная, сантиметра 3—4 в корешке, проиллюстрированная фотодокументами. Эту книжку готовили наш главный редактор Алексей Дмитренко и литературовед Валерий Сажин. Готовилась она шесть лет. Это будет очень интересный, на мой взгляд, проект.

Как рассказала «Санкт-Петербургским ведомостям» Наталья Дельгядо, отвечающая в издательстве за контакты с общественностью, для участия в выставке были приглашены 28 художников. Не только те, кто иллюстрировал книги или при поддержке издательства создавал в нескольких экземплярах «книгу художника», но и друзья, работа с которыми, возможно, впереди. Девизом выставки стала строчка Геннадия Шпаликова: «Бывают крылья у художников». Под потолком музейного зала «летают» 12 самолетов Марины Азизян с личными именами: Гоголь, Шостакович, Мейерхольд, Филонов...

Выставка построена на контрастах. Рядом с изысканной иллюстрацией Клима Ли к пушкинскому «Пиру во время чумы», исполненной белой пастелью на черной бумаге, лубочная литография Василия Голубева «При Петре Великом Пушкин был арапом». Фарфор с ручной росписью Сергея Русакова по мотивам «Слова о полку Игореве» соседствует с иллюстрациями Константина Калиновича к Экклезиасту. Особое место занимает «книга художника» Юрия Штапакова в виде большого спичечного короба. В нем содержатся 13 текстов Даниила Хармса, найденных несколько лет назад. Художник переписал их от руки китайской тушью. В короб вложены спички, на каждой - название одного из текстов, это своеобразное оглавление.

Как напомнила на вернисаже Валентина Демидова, руководитель Музея печати, в доме на Мойке, 32, в разное время размещались издательство Алексея Суворина, издательство «Сельский вестник», редакция газеты «Правда». В 1984 году был открыт музей «В. И. Ленин и газета «Правда», с 1991 года ставший Музеем печати. В перестроечные годы, когда был бум на периодику, на первом этаже работал магазин «Союзпечать». Потом - лавка музейных сувениров. Нынешний магазин-клуб, регулярно проводящий встречи авторов с читателями, - оптимальная форма сотрудничества музея и издательства редкой книги.

Выставка готовилась к дате, но так случилось, что оказалась посвященной памяти Марины Захаренковой, сооснователя «Вита Новы».