В 2006 году издательство "Вита Нова" выпустило книгу Данте "Новая жизнь". Здесь присутствует любопытное совпадение, ибо по-итальянски новая жизнь — vita nova. И понятно, что издатели стремились сделать эту книгу раритетной. Издание отпечатано всего тиражом в 1440 экземпляров. Из них 999 книг изготовлено в переплете из натуральной кожи белого цвета и отпечатано на бумаге Novatech. 333 экземпляра — в переплете из натуральной кожи бежевого цвета и на бумаге Verge с золотым обрезом и подписаны художником, 99 экземпляров — в переплете из натуральной кожи бежевого цвета на бумаге Verge с трехсторонним золотым обрезом, подписаны художником и дополнены особым приложением. А 9 экземпляров еще более роскошно оформлено — переплет из кожи ручной выделки, с торшонированным трехсторонним обрезом, использована бумага Verge, книги подписаны художником и дополнены особым приложением. Таким образом, каждый обладатель этого издания приобретает уникальную ценность, которая с годами будет все более возрастать. Книга снабжена развернутыми пространными научно выверенными комментариями, приложениями, посвященными анализу творчества Данте и особенностям его поэтики, как и сам перевод, сделаны одним из ведущих дантологов — Н. Н. Голенищевым-Кутузовым.
Выбор издательства не случаен. Данте жил в XIII веке. Это было время перехода из одного периода в другой. Он испытал многие страдания, присущие людям, которым пришлось жить в такие эпохи. Был вынужден покинуть родной город, жить на чужбине, пережить борьбу партий с жестокими преследованиями и убийствами. Его книга — романизированная автобиография, где правда смешана с вымыслом. И чувства такого человека не могли не отразиться на его произведении. В таких условиях остается единственная ценность — неисчерпаемая и неувядающая сила любви, что и является содержанием "Vita nova". Но любовь, как и талант, дается не каждому. Уметь любить — великое искусство, даже если любовь безответна. И предоставляет человеку широкую гамму переживаний. А не быть любимым — одно из горчайших чувств. Быть же любимым — великое счастье. Все эти сложности жизни и мира эмоций Данте передал настолько ярко и необыкновенно, причем впервые в истории европейской культуры, что сразу же обратил на себя внимание
 всей интеллектуальной публики не только у себя в стране, но и далеко за ее рубежами.
Как это перекликается с нашим временем! И в наше время множество противоречий, делающих жизнь насыщенной разного рода трагедиями — не только природными и техногенными, но и связанными с различными общественными перипетиями. И опять-таки нерушимой ценностью, которая остается человеку, является любовь. Не случайно многие современные художники в разных видах искусства посвящают именно чувству любви свои произведения — такие, как Мишель Уэльбек, Паскаль Киньяр, Такеши Китано+ Каждый легко может дополнить этот список, исходя из собственных предпочтений.
Для издательства стоял трудный выбор — кому поручить художественное оформление книги.
И выбор оказался весьма и весьма удачным.
Рашид Доминов — известный петербургский художник. Он работает в разных жанрах. Как театральный художник оформил более тридцати спектаклей в разных городах страны. Как живописец — участник более 300 петербургских, всероссийских, всесоюзных и международных выставок. Лауреат республиканской премии им. Б. Кустодиева. И кроме этого, прекрасный иллюстратор книг.
7 февраля 2007 года в Центральном выставочном зале "Манеж" открылась ежегодная выставка новых произведений петербургских художников "Петербург -2006". Здесь, безусловно, много талантливых и интересных художников, ибо Петербург — город со значительными художественными традициями. Одни художники притягивают новизной взгляда, другие — новыми формами, кто-то поражает необычностью осмысления современной жизни, кто-то удивляет и заставляет задумываться над собственным отношением к миру, кто-то притягивает своей нежной влюбленностью к людям, а кто-то — лиричностью и тонкостью чувств, кто-то философской углубленностью в отражаемые явления, другой — парадоксальностью взгляда. И так можно продолжать бесконечно, ибо в городе много хороших мастеров, часто широко известных не только в нашей стране, а, главное, разных. Как всегда, работы Рашида Доминова притягивают своей гармоничностью, спокойствием и благородством. Стоя на балюстраде второго этажа Манежа, можно было видеть, как народ, посетивший выставку, толпился у его экспонировавшихся иллюстраций к книге Данте. И это отнюдь не случайно. Ибо его произведения дышат благородством и гармоничностью. А именно это так не хватает современному человеку! Когда-то Дино Буццати в рассказе "Пес-искусствовед" написал, что от плохих картин воняет. "Словно неумело положенные краски взбунтовались и стали издавать неприятный запах". (Пес-искусствовед / Буццати Д. Избранное. Сборник. Пер. с итал.  — М.: Радуга, с.198). Это довольно глубокое замечание. Ибо обоняние — очень важный рецептор. И когда мы воспринимаем какие-либо явления и предметы окружающего мира, они часто вызывают в нашей душе ассоциации с определенными запахами. Продолжая сравнение Дино Буццати, можно сказать, что работы Рашида Доминова всегда излучают тонкое ароматное благовоние, которое заставляет человека ощутить удовлетворение, воспоминание о чем-то хорошем и приятном. Ибо в природе таланта Рашида Доминова лежит гармоничная слитность реального и идеального, изящество и изысканность без излишней вычурности и передержек.
А ведь именно эпоха Возрождения отличалась тем, что впервые и, увы, ненадолго, в истории культуры сумела провозгласить и претворить в своих шедеврах именно эту трудно воспроизводимую гармонию, ибо всегда в жизни и даже в природе одно перевешивает другое — либо материальное над духовным, либо наоборот. Так что сама природа таланта Рашида Доминова оказалась созвучной задачам, стоящим перед иллюстратором Данте.
Есть еще одна причина, которая изначально, до непосредственной работы над данным произведением, оказала благотворное влияние на положительный результат. Все зрители произведений Доминова ощущают восточный колорит в его картинах. Он неуловим, как тонкий аромат, запах. Его трудно классифицировать, но каждый понимает и чувствует его присутствие. Казалось бы, разве такое качество может помочь в работе над произведением, созданным флорентинцем? Но нельзя забывать, что арабский мир, начиная со второй половины VII века, был могущественным и в период расцвета занимал территорию от Пиренейского полуострова до Инда. И в халифатах — Омейядов и Аббасидов — большое внимание уделялось рукописным книгам. Здесь были созданы специальные китаб-хане (мастерские по созданию рукописных книг с каллиграфами-переписчиками и художниками-миниатюристами), которые так хорошо описал Орхан Памук — лауреат Нобелевской премии по литературе за 20006 год. В создаваемых книгах того времени, вопреки стереотипны
 м представлениям, было множество иллюстраций — не только декоративных и орнаментальных, но и фигуративных. И именно арабская книжная миниатюра — через Испанию, Венецию, непосредственно воздействовала на европейскую книжную графику. Кроме того, именно арабы перевели греческих и римских авторов на арабский язык, и только потом, через них, Европа познакомилась с античностью. Да и сам Данте увлекался работами Аверроэса (Ибн Рушда).
Однако работа над иллюстрациями к книге таит много опасностей. Практически, несмотря на то, что такой жанр существует издавна, он изначально трудно и редко бывает успешным. Ибо один из важных аспектов искусства состоит в невозможности перевода созданных текстов на другой художественный язык. Здесь имеются в виду не общеизвестные случаи создания новых, самостоятельных произведений в одном виде искусства на основе образов другого вида (программное музыкальное произведение на сюжет стихотворения или картины, театральная инсценировка или киноэкранизация романа и т.п.), а именно переводы, целиком равнозначные оригиналу, способные его заменить.
Высказанное положение не опровергается общеизвестным фактом существования полноценных переводов с одного языка на другой в литературе. Дело в том, что при переводе прозы художественный язык (как система образных средств) вообще не меняется; иным становится лишь материал (вербальный язык). И все же и в таком случае возникает множество трудноразрешимых проблем. В поэзии же перевод становится уже видом самостоятельного творчества, так как при переходе к другому вербальному языку часть образных средств оригинала неизбежно видоизменяется. Впрочем, это относится и ко многим прозаическим произведениям, отмеченным высокой степенью поэтичности.
Так как в разных видах искусства разные знаки, которые могут иметь сходное содержание, и, наоборот, сходные знаки могут выражать разное содержание, то равноценный, адекватный перевод из-за разности знаковых систем труднодостижим. Н. Н. Пунин по этому поводу утверждал: "То, что сказано однажды и именно данным языком, невозможно повторить, переведя на другой язык — это закон для всего художественного творчества". (Пунин Н. Н. Первый цикл лекций, читанных на краткосрочных курсах для учителей рисования. Современное искусство. — Пг., 1920. — 84с., с.23). Об этом же говорит и М. М. Бахтин. Правда, связывая невозможность перевода с одного языка искусства на другой с проблемой текста, М. М. Бахтин пишет: "...за каждым текстом стоит система языка. В тексте ей соответствует все повторенное и воспроизведенное и повторимое и воспроизводимое, все, что может быть дано вне данного текста (данность). Но одновременно каждый текст (как высказывание) является чем-то индивидуальным, единственным и неповторимым, и в этом весь смысл его (его замысел, ради чего он создан)... Всякая система знаков (то есть всякий язык), на какой узкий коллектив ни опиралась бы ее условность, принципиально всегда может быть расшифрована, то есть переведена на другие знаковые системы (другие языки). Но текст (в отличие от языка как системы средств) никогда не может быть переведен до конца..." (Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М., 1979, 424с., с.283-285).
Можно себе представить трудности художника, когда он приступил к работе. Ведь Данте, по словам Ф. Энгельса, был последним поэтом Средневековья, и первым поэтом Возрождения. И та, и другая эпоха изобиловали разного рода символами и аллегориями, которые легко воспринимались людьми того времени и сегодня оказываются зашифрованными и закрытыми  для современных читателей и зрителей.
Рашид Доминов поступил мудро и верно. Он исходил из следующего решения: "сделать то, что тебе нравится и что тебя волнует сегодня. Вот я и поместил героев "Новой Жизни" в атмосферу своих воспоминаний о детстве, театре и в мир художников раннего итальянского Возрождения, который я всегда любил". (Данте Алигьери. Новая жизнь. — СПб.: Вита Нова, 2006, 284). Он отошел подальше, чтобы лучше попасть в цель. И получилось очень удачно и выигрышно. Ибо эпохи похожи. Чувства похожи. Средства тоже изобилуют чертами общности. Поэтому можно считать, что удача этой книге сопутствовала с самого начала. Прекрасная задумка, прекрасная форма подачи — сама книга на бумаге одного цвета, под старину, а комментарий — на белой современной бумаге.
В книге 116 иллюстраций, орнаментов и буквиц. И все они дышат атмосферой содержания произведения Данте, помогая читателю и расширяя его восприятие. А ведь часто буквальное следование первоисточнику как раз удаляет от него. Вот почему многие писатели были категорически против иллюстрирования их романов. Так, например, выступал против иллюстраций своих книг Стендаль. В данном же случае мы видим удивительное совпадение с текстом и тонкую его поддержку. Сам художник пишет о том, что он следовал основной цифре, важной для Данте, — девятке. Поэтому в книге много девятичастных орнаментов. Но поразительно другое. Вряд ли художник знал, что в искусстве Возрождения профильные портреты имели зашифрованное значение в зависимости от того, в какую сторону повернуто лицо. И во всех его иллюстрациях мы видим верное отражение представлений раннего Возрождения. Возможно, это оттого, что Рашид Доминов любит и знает творчество художников раннего Возрождения, о которых он говорит, что они — "непокоренная вершина, чудо, сотворенное чистыми, наивными и не отягощенными всевозможными школами людьми. Эти божественные произведения неповторимы, как юность человека, как бы он с годами ни обзаводился опытом жизни, мудростью и знаниями". (Данте. Цит. изд., там же).
Думаю, что и по отношению к художнику можно отнести слова о чуде, сотворенном им.
Это чудо касается всех деталей иллюстративного материала, вплоть до буквиц, где с чистой детской безыскусностью вдруг встречаются милые цветочки, или глубокомысленные тени, заставляющие вспоминать "тени" Платона. Такое проникновение наивного и мудрого характерно для всей работы художника над книгой, колористически и композиционно безупречной и тонко поддерживающей содержание бессмертной поэмы Данте.
В целом, можно констатировать, что иллюстрации в этой книге так соответствуют произведению Данте, как С. С. Аверинцев писал об удачных переводах, которые похожи на то, будто бы  во сне мы вдруг заговорили адекватно на языке авторского текста, несмотря на то, что язык этот мы не знаем, но произведение которого нас покорило и завладело нами.
Удачное явление особенно ярко воспринимается в наши дни, когда "искусство — не более чем предмет потребления, такой же, как бифштекс, духи, бутылка вина. Какое искусство интересует теперь людей? Сам видишь, что за волна всех нас захлестнула+ песенки, стишата, грохот и вой+ Ширпотреб! Вот где слава!" (Маг / Буццати Д. Избранное. Сборник. Пер. с итал.  — М.: Радуга, 1980. — 424 с,, с. 291).
Можно с уверенностью констатировать, что художника Доминова в его творчестве ведет отнюдь не стремление к дешевой известности, а самое серьезное и тонкое проникновение в суть вещей и явлений. И это самый верный путь к заслуженной на долгие годы славе. Ярким доказательством чего стала книга Данте "Новая жизнь" в издательстве "Вита Нова".

— Мне кажется верным такой ход — разделение города и героев. Когда я затевал эту книгу, она представала в замысле без образа города. Достоевский всегда ассоциировался с трущобами Петербурга, и в противовес этой стандартной ассоциации я хотел сделать книгу только на фигуративной основе. Но миновать город все-таки не смог, конечно, я бывал в парадных, подворотнях, на мрачной лестнице с латунными шарами, которых могла касаться рука Раскольникова. Тогда я пришел к решению показывать Петербург фрагментами: окно, парадное, лестница, кирпичная стена. С 1991 года я занимался живописью (хотя по образованию - чистый график), писал на холсте фрагменты городских стен, цикл назвал «Лицом к стене». Некоторые из тех сюжетов перешли в книгу.
— Вам не хотелось детально воспроизвести в иллюстрациях Петербург того времени?
— Во времена Достоевского город походил на муравейник я представляю себе огромное количество рынков, питейных заведений, вывесок... В книге «Петербург Достоевского» С. Белова прочитал, что в Столярном переулке было 16 домов, в которых находилось 18 питейных заведений. Если бы я попытался воспроизвести Петербург того времени, половина читателей занялась бы рассматриванием вывесок на иллюстрациях. Поэтому остановился на другом варианте: город как бы выносится за скобки действия. На белом поле листа — персонажи, какие-то предметы... Герои как бы находятся вне городской среды, в пространстве романа.
— Многие усматривают сходство вашего Раскольникова с Георгием Тараторкиным,    сыгравшим главного героя в фильме «Преступление и наказание»...
— Может быть, исподволь я испытывал влияние блистательных актерских работ из кулиджановского фильма. Кстати, актеры, выбранные Д. Светозаровым для новой экранизации, на мои взгляд по духу и по типажу похожи на первую экранизацию: важно, например, что у них такие же сверкающие, провалившиеся глаза... А вот Свидригайлов у меня похож на Тургенева: он же, по описанию автора, русский барин с окладистой бородой. .
— Прежде чем приступить к работе, вы изучали малоизвестные рисунки ХIX века. Благодаря этому вам удалось добиться поразительной исторической точности?
— По натуре я рационален и конкретен Не могу начать работу, пока не собран материал: пока я не понял, как могла быть смята шляпа у Раскольникова,  как повязывался галстук, как стоял воротнику рубашки героя... Я по-многу раз возвращался к отрывкам, которые иллюстрировал: книга вся исчиркана, а места, которые могут быть сюжетами для иллюстраций, выписаны в отдельный блокнот
— Кого из героев увидит читатель на иллюстраииях?
— Я специально подсчитал, сколько в романе действующих лиц — тех, кто упоминается в тексте или произносит хотя бы одну реплику. В первой части — 23, во второй — 42! Это мастеровые, дворники, квартальные, шарманщики, торговцы.. «Преступление и наказание) — тоже в своем роде энциклопедия русской жизни. Недаром это один из самых читаемых русских романов на Западе... Многие из этих персонажей оказались на иллюстрациях.
— На одной из них из-за спины Раскольникова выглядывает сам Федор Михайлович...
—  Я   включил  Достоевского в число персонажей. В книге пока порядка шести иллюстраций, где присутствует автор. Он как бы является сторонним наблюдателем: он ничего не может изменить, не может сказать Раскольникову. «не ходи туда» или «иди сознайся».. Он не рассуждает, а присутствует, наблюдает, констатирует.

Иллюстрации Доминова к «Новой жизни» высоко оценили искусствоведы и художники Ю. Герчук, Л. Звонарева, Е. Кудрявцева, С. Алимов, А. Бисти, Ю. Ващенко, А. и В. Трауготы и другие коллеги художника по цеху. Это уже признанный шедевр книжной графики, который можно поставить в ряд с классическими иллюстрациями В. Фаворского.
«Иллюстрирование романа стало для меня серьезным событием потому, что, пребывая под воздействием ть ких шедевров, не ограничиваешься самой книгой, а ее мотивы проникают и в другие работы. Так появились холсты, коллажи и графические листы на вечные темы, затронутые в "Vitanova". Как можно художнику XXI века сделать видеоряд к словам Данте? Стилизовать манеру иллюстраций под ту эпоху значило бы превратить живого поэта в музейный экспонат. Единственное, что может дать право на то, чтобы иллюстрировать Данте, — сделать то, что волнует тебя сегодня. Вот я и поместил героев "Новой жизни" в атмосферу своих воспоминаний о детстве и театре».
Черпая вдохновение в искусстве театра, восточных миниатюрах и орнаментах, живописи Раннего итальянского Возрождения, художник создает в своем творчестве иллюзорный мир, в котором немыслима обыденность повседневности. В иллюстрациях, как .и в поэме, все чисто, по-юношески возвышенно и ново, чувства, желания, потери близких Работы Рашида Доминова — не буквальное изображение мизансцен, а обобщенные образы, оставляющие место для читательского воображения; они воспринимаются не как визуальное сопровождение книги, а как ее новое и свободное философское осмысление.

Ему абсолютно чужд экспрессионизм, корежащий тела и выпучивающий глаза, но близка мысль Боннара «Надо вооружиться против натуры» Только в юности можно следовать натуре Если нет художественно-пластической идеи в основе твоей работы, если ты не вооружен против натуры своим видением, если ты не отстаиваешь свою точку зрения, ты не художник Рашид Доминов родился в Астрахани, в юности попал в Ленинград, учился в CXШ, потом в Академии художеств, на факультете театрально-декоративной живописи. Осел и пустил корни в Северной культурной столице. Женился на замечательной художнице Елене Галеркиной, с которой подружился еще в 9-м классе CXШ. Их сыну скоро будет 30, он архитектор Работы Доминова хранятся в Эрмитаже, Русском музее, в музеях Севастополя, Тбилиси, Пекина, в галереях и коллекциях многих стран. Он оформил более 30 спектаклей. Один из них — по пьесе Юджина О Нила уже 13-й сезон идет в театре Калягина. Скоро выйдет в свет потрясающая книга — «Новая жизнь» Данте, в натуральном кожаном переплете, с тонированными листами, на которых особенно выпукло и неожиданно смотрится графика Рашида Доминова.
Проект с изданием Данте оказался мистическим. У самого Данте все пронизано мистикой цифры «9» - троицы, возведенной в квадрат. И Рашид каждую главу «Новой жизни» оформил орнаментом, иллюстрирующим цифру «9». Он отказался от буквального следования тексту, в результате родились ассоциации — разноцветные, абсолютно неожиданные, радостные по колориту, даже когда речь идет о смерти. Возникла гармония коричнево го, как южная земля, и фиолетового — как бархатное астраханское небо, на котором светятся звезды с кулак Презентацию новой книги издатели назначили на 9 октября чтобы порадовать замогильный дух любившего девятку Данте Алигьери. Из покупателей Рашиду Доминову больше всего нравятся коллекционеры, которые следят за продвижением художника, собирают тематические коллекции. Ему не очень по душе, когда его работы приобретаются по совету дизайнеров — в качестве цветового пятна. Намного приятней, когда человек сам приходит в мастерскую, всматривается, вдумывается выбирает. Летом Рашида удивил один покупатель. Он не спрашивал, что сколько стоит. Он сказал «К вам придут и заплатят, не волнуйтесь». Доминов не волнуется. Он вообще на редкость спокойный, бесконфликтный восточный человек. «Да есть ли хоть какая-то интрига, яркое приключение в вашей биографии?! — воскликнула московская составительница буклета Доминова — Нет? Так надо придумать.» Нужна сплетня, скандал, миф!» Увы, со скандалами не получается Увлечения? По понедельникам в 8 утра он ходит с друзьями в баню, это длится уже 15 лет. Еще он любит играть на гитаре и петь романсы —чужие и свои. Яркие приключения? Доминов побывал во многих странах и го родах мира. В Индии его потрясли цапли. Это были его родные астраханские цапли, которые улетали зимовать в Индию. В прошлом году в Китае многие места показались ему инопланетянскими, словно пришедшими из XXII века. Устремленные ввысь небоскребы соседствуют с кусками абсолютно средневековых пейзажей, как бы сошедших со старинных китайских гравюр. Небоскребы в Китае, где раньше запрещалось строить дома выше дерева, оказали влияние даже на физиологию населения — там теперь полно двухметровых людей.
«Чем старше я становлюсь, тем мне менее интересны путешествия. Прошел период молодости, когда душа жадно впитывала новые впечатления. Мне нравится работать. Я все свое время провожу в мастерской. Я не понимаю, что такое выходной день, когда речь идет о работе, которая сплошная радость и отдых», — признался художник.
Рашид едет из дома в мастерскую и впадает в свою восточную нирвану, колдует над цветом, пространством и временем, создавая очередной прорыв в сладкое бессознательное. Правда, с бессознательным у него не так все гладко. Его всю жизнь преследуют разнообразные сны с одинаковой фабулой. Он бежит, плывет, прячется. Но в последний миг ему не удается достигнуть желаемого. Последний желаемый миг ускользает. Зато потом материализуется в его картинах.

Новый взгляд на поэзию Цветаевой предложит гостям вечера   народная   артистка России Светлана Крючкова: в     ее исполнении прозвучат стихи великого поэта.    
Книга «Лирика» издана в серии «Рукописи», посвященной великим произведениям со   сложной   издательской судьбой: переплет представляет собой изысканную стилизацию под «издательскую папку», в которой рукопись сдавалась в типографию.
По мнению Михаила Шемякина, работающего сейчас над следующей книгой из этой серии («Владимир Высоцкий. Песни и стихи»), «Вита Нова» — пожалуй, единственное в России издательство такого
высокого уровня, где непреложны серьезный отбор иллюстраторов и бережный подход к книжному искусству». Эти слова находят подтверждение в последних новинках серии «Рукописи» — «Лирика» Марины Цветаевой с иллюстрациями Валерия Мишина и «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса с иллюстрациями Александра Кабанина. Свидетельство успеха — аншлаг на работающей сейчас в Государственном музее А.С.Пушкина в Москве выставке книжной графики из коллекции издательства «Вита Нова»: «Vita Nova: новая жизнь книжной иллюстрации».