Они выцарапывали кинжалами поперек фресок Рафаэля надпись: «Вавилонская блудница». Они обрядили в ландскнехтский наряд статую Христа с одного из алтарей храма Святого Петра. Они расстреливали из аркебуз распятия. Они зарезали священника, который отказался дать облатку ослу. А между тем всего тремя годами ранее папа короновал Карла в Болонье — с пышностью, которая была так характерна для того века. Карл Габсбургский, внук Максимилиана Австрийского и правнук бургундского герцога Карла Смелого, родился в Тенте и был ровесником века. По праву наследования он стал сначала владыкой Нидерландов, а потом — и Испании. Банкиры Фуггеры оплатили его избрание в императоры и помогли обойти другого претендента — короля Франции. Он превосходил могуществом Карла Великого, Александра, Цезаря. Ему предстояло стать защитником христианства, сокрушить турок и еретиков, утвердить католическую веру в Новом Свете, завоевание которого еще не было завершено. Он выбрал своим девизом слова: «Еще дальше, вперед». И любил повторять: «В моей империи никогда не заходит солнце». Девиз и изречение, достойные царя Вавилона. Таков был мир, в котором родился Брейгель*. Брейгель не оставил портретов ни своей жены, ни детей, ни друзей. Полагают, что он иногда изображал себя среди собственных персонажей — однако никаких подтверждений тому нет. Его портреты, выгравированные его друзьями, не имеют сходства между собой. Мне бы очень хотелось верить, что именно он изображен на воспроизведенном здесь рисунке, выполненном пером: пожилой художник, растрепанные волосы под фетровым беретом, кустистые брови, горький и серьезный взгляд; похож на да Винчи, но живущего вдали от мира**. Однако, вне всякого сомнения, перед нами — собирательный образ Художника, которому докучает глупый Заказчик. Если бы Брейгель, вместо того чтобы рисовать, писал комедии или драмы, их авторство приписали бы другим драматургам, настолько мало он оставил следов своей жизни. По сути — никаких, кроме картин. О Брейгеле мы знаем так же мало, как о Шекспире. Те страницы, которые Карел ван Мандер — фламандский Вазари — посвятил Брейгелю, скорее легендарны, чем историчны. В момент смерти художника Питеру, старшему из его сыновей,не было и пяти лет, а младшему, Яну, — полутора. Их мать умерла через девять лет, в 1578 году. А ван Мандер опубликовал свои «Жизнеописания самых знаменитых живописцев Нидерландов» в 1604-м. Вряд ли он лично был знаком с Брейгелем. Откуда же он черпал свои сведения? Несомненно, от художников, знавших Брейгеля. И еще, может быть, от Ганса Франкерта, нюрнбергского купца, «мужественного и превосходного человека, который очень любил проводить время с Брейгелем и каждодневно видел его». Отталкиваясь от немногих известных фактов и размышляя над картинами, которые знал, ван Мандер измыслил правдоподобное жизнеописание.Я сделал то же самое. Я вспоминал луга моего детства, серое море в дюжине лье от Брюгге. Я путешествовал по стране брейгелевской живописи. Я прочитал «Описание всех Нидерландов» Гвиччардини — редкую книгу, в которой некий итальянец, современник Брейгеля (между прочим, упоминающий его имя), изобразил окружавший художника мир. Я увидел Брейгеля в этом мире. Я не смог последовать за ним через Альпы, в Италию, на Сицилию: эта часть его жизни осталась для меня непредставимой, чересчур далекой.
Одна гравюра Брейгеля называется Elck — «Всякий». Рассматривая ее, мы понимаем, что всякий человек на земле не знает себя, но пытается узнать. Человек, который, подобно Брейгелю, смотрит на море, на огонь, на смену времен года, удивляясь тому, что живет и должен умереть, — это, по сути, любой, неважно, какой человек. Дать ему конкретное имя — не значит солгать. Почти всегда читатель сможет легко отличить то, что я измыслил, от того, что знаю наверняка. Я старался не злоупотреблять романтическими подробностями — из уважения к моему персонажу. Я давал волю своим грезам. Но лишь с большими колебаниями отваживался ступить на тайные тропы, подобные той, что ведет к светящейся липе в ночном лесу Соань, под которой ищущие уединения впервые встречались со своим просветленным духовным наставником. И все же, на основании некоего знака, который кажется мне сверхъестественным, я полагаю, что даже самые вольные мои фантазии получили одобрение незримых сил.

Опубликовал книги бесед с Мирчей Элиаде, Ланца дель Васто и Андре Леруа-Гураном. Автор многочисленных работ по истории живописи, скульптуры архитектуры, литературных биографий, религиозно-философских сочинений, книг стихов, переводов и переложений для театра.

Избранная библиография Клода-Анри Роке:
L’épreuve du labyrinthe: entretiens avec Mircea Eliade.
Paris: P. Belfond, 1978.
Les Facettes du cristal: entretiens avec Lanza del Vasto.
Paris: Centurion, 1981.
Les Racines du monde: entretiens avec André Leroi-Gourhan.
Paris: P. Belfond, 1982.
Bruegel: ou l’Atelier des songes. Paris: Denoël, 1987.
Bruegel, la ferveur des hivers. Paris: Mame, 1993.
Jérôme Bosch et l’étoile des mages. Tours: Mame, 1995.
Ruysbroeck l’Admirable. Paris: Desclée de Brouwer, 1998.
Vincent Van Gogh, jusqu’au dernier soleil. Paris: Mame, 2000.
Martin de Tours et le combat spirituel. Paris: F.-X. de Guibert, 2005.
Hérode. Paris: Lethielleux, 2006.
Goya: biographie. Paris: Buchet-Chastel, 2008.