Упрощенная HTML-версия
ГЛАВА I
14
своего многотысячного семейства, усаживался у их праздничных
очагов, отведывал их индейки и рождественских пудингов.
Рождество было любимейшим праздником Диккенса — праздни-
ком, когда в его собственном доме воцарялось беспредельное веселье
и дружелюбие. Обширная семья его читателей была для него каким-
то идеальным, бестелесным миром; и, хотя сам он был любящим от-
цом и почтительным сыном, его не могло не прельщать, что в этом
большом семействе отцу не приходится занимать по мелочам, а дети
не поднимают шума на весь дом, когда он работает.
К тому же тон этих рождественских статей мог быть вполне ин-
тимным и задушевным. В них рассказывалось о том, сколько ра-
дости приносило отцу Рождество в дни его детства, и при этом не
утаивались его слабость, его детские страхи; но рассказывалось об
этих страхах спокойно, с правильным пониманием их причин. Зна-
чит, его пугала неподвижность маски? К детским страхам принято
относиться серьезно, но их также не следует преувеличивать, и если
уж уделять им столько внимания, то с единственной целью — слег-
ка посмеяться над ними. Разве не слышится легкая ирония по от-
ношению к образам детства во фразе: «О, вот она приближается, эта
маска!», пародирующей стиль готической литературы*? Это говорит
не проснувшийся в страхе ребенок — это говорит Диккенс, хорошо
знающий современную ему мелодраму и подшучивающий над ней.
Ребенок, проснувшийся ночью в холодном поту, не произнесет фра-
зы, стилизованной в духе ранней викторианской мелодрамы. Впро-
чем, Диккенс смеется здесь не очень громко — он моралист, особенно
в своих рождественских сочинениях. Он всегда утверждал, что
в мире, где неустанно растет индустриализация и практицизм, надо
всячески развивать воображение, поощрять детскую фантазию. Та-
ково было его понимание завета «Будьте… как дети», который, по-
добно всем остальным изречениям Христа, очень много значил для
Диккенса. И вот он обращается здесь к своим читателям—детям всех
возрастов, кому тоже ведом этот страх. И одновременно он спешит
на помощь их родителям — великовозрастным своим читателям, ко-
торые стремятся разумными доводами отогнать эти страхи. Главное
же — он стремится пробудить, оживить в этих взрослых их ушедшее
детство, чтобы к ним возвратилась их детская непосредственность.
Таков тон большинства рождественских рассказов Диккенса —
интуитивных и одновременно рациональных и дидактических, но
в конечном счете утверждающих мысль, что без помощи челове-
ческой интуиции никогда уже не расцветет этот холодный матери-
алистический мир. Подобная идея в дни Диккенса находила живой
отклик в сердце его рядового читателя. Читателю современному это
* Предромантическое течение в английской литературе второй половины
XVIII в., представителями которого были Уолпол, Рэдклиф, Бекфорд, Льюис.