Упрощенная HTML-версия
ДЕТСТВО
15
дается уже значительно труднее. Нас озадачивает эта смесь клоуна-
ды, артистизма и пропаганды, эта сложная сеть тончайших наблю-
дений, проницательных оценок, безотчетного комедиантства и глу-
бочайшей прозорливости. И особенно трудно профессиональным
ученым и критикам, привыкшим строить четкие схемы, ибо с обыч-
ного читателя никто не спросит за его частное восприятие.
После того как наиболее эрудированные литературоведы ХХ ве-
ка выяснили, что Диккенс с его необычайной интуицией — пожа-
луй, единственный из всех викторианских писателей, который пе-
решагнул через столетие и обращается к нашей эпохе с ее страхами,
жестокостью и верой в абсурд, появился целый поток чрезвычайно
интересных новых толкований творчества писателя — фрейдист-
ских, марксистских, юнгианских, — порой откровенно тенденциоз-
ных, но зачастую открывающих что-то важное. Однако это открытие
детской способности плакать и смеяться у бородатого, облаченного
в сюртук общественного деятеля, это открытие «интуитивного Дик-
кенса» неизбежно носило односторонний характер. Теперь, когда
интеллектуалы тоже сказали о Диккенсе свое слово и явили его
в образе некоего безумца и пророка, более спокойным ученым при-
шлось специально оговаривать, что Диккенс не был пляшущим
дервишем, блаженным или пифией. Конечно, он был театрален и
Рождество в провинции
Гравюра И. Барлоу по оригиналу С. Коллинза. 1791