Упрощенная HTML-версия
27
— Сиди, а то я уйду. Скажи, кому это ты молилась? Разве есть
такой святой — Господний волк?
Она опять хотела встать. Я опять удержал её:
— Ах какая ты! А ещё говоришь, что не боишься ничего! Я тебя
спрашиваю: правда, что есть такой святой?
Она подумала. Потом серьёзно ответила:
— Стало быть, есть, сударь. Есть же зверь Тигр-Ефрат. Раз
в церкви написан, стало быть, есть. Я сама его видела-с.
— Как видела? Где? Когда?
— Давно, сударь, в незапамятный срок. А где — и сказать не
умею: помню одно — мы туда трое суток ехали. Было там село
Крутые Горы. Я и сама дальняя, — может, изволили слышать:
рязанская, — а тот край ещё ниже будет, в Задонщине, и уж
какая там местность грубая, тому и слова не найдёшь. Там-то
и была заглазная деревня наших князей, ихнего дедушки люби-
мая, — целая, может, тысяча глиняных изб по голым буграм-
косогорам, а на самой высокой горе, на венце её, над рекой
Каменной, господский дом, тоже голый весь, трёхъярусный,
и церковь жёлтая, колонная, а в той церкви этот самый Божий
волк: посередь, стало быть, плита чугунная над могилой
князя, им зарезанного, а на правом столпе — он сам, этот волк,
во весь свой рост и склад написанный: сидит в серой шубе
на густом хвосту и весь тянется вверх, упирается передними
лапами в земь — так и зарит в глаза: ожерёлок седой, ости-
стый, толстый, голова большая, остроухая, клыками оска-
ленная, глаза ярые, округ же головы золотое сияние, как
у святых и угодников. Страшно даже вспомнить такое диво
дивное! До того живой сидит глядит, будто вот-вот на тебя
кинется!
— Постой, Машенька, — сказал я, — я ничего не понимаю,
зачем же и кто этого страшного волка в церкви написал? Гово-
ришь — он зарезал князя: так почему ж он святой и зачем ему
быть надо княжеской могилой? И как ты попала туда, в это
ужасное село? Расскажи всё толком.
И Машенька стала рассказывать: