Упрощенная HTML-версия
31
Ему не надо причесываться и приводить в порядок бороду и усы.
Голова у него низко острижена, усы короткие — под самым носом.
Он похож на большого мальчика-толстяка.
Он взял флакон; щебетнула стеклянная пробка. Он вылил одеко-
лон на ладонь и провел ладонью по шару головы — от лба к затылку
и обратно.
Утром он пьет два стакана холодного молока: достает из буфета
кувшинчик, наливает и пьет не садясь.
Первое впечатление от него ошеломило меня. Я не мог допустить,
предположить. Он стоял передо мной в элегантном сером костюме,
пахнущий одеколоном. Губы у него были свежие, слегка выпяченные.
Он, оказалось, щеголь.
Очень часто ночью я просыпаюсь от его храпа. Осовелый, я не по-
нимаю, в чем дело. Как будто кто-то с угрозой произносит одно и то
же: «Кракатоу… Крра… ка… тоууу…»
Прекрасную квартиру предоставили ему. Какая ваза стоит у две-
рей балкона на лакированной подставке! Тончайшего фарфора ваза,
округлая, высокая, просвечивающая нежной кровеносной краснотою.
Она напоминает фламинго. Квартира на третьем этаже. Балкон висит
в легком пространстве. Широкая загородная улица похожа на шоссе.
Напротив внизу — сад: тяжелый, типичный для окраинных мест
Москвы, деревастый сад, беспорядочное сборище, выросшее на пусты-
ре между трех стен, как в печи.
Он обжора. Обедает он вне дома. Вчера вечером вернулся он голод-
ный, решил закусить. Ничего не нашлось в буфете. Он спустился вниз
(на углу магазин) и притащил целую кучу: двести пятьдесят граммов
ветчины, банку шпротов, скумбрию в консервах, большой батон, гол-
ландского сыру доброе полулуние, четыре яблока, десяток яиц и мар-
мелад «Персидский горошек». Была заказана яичница и чай (кухня
в доме общая, обслуживают две кухарки в очередь).
— Лопайте, Кавалеров, — пригласил он меня и сам навалился.
Яичницу он ел со сковороды, откалывая куски белка, как облуплива-
ют эмаль. Глаза его налились кровью, он снимал и надевал пенсне,
чавкал, сопел, у него двигались уши.