Упрощенная HTML-версия
21
Великий Питон помолчал, вспоминая великолепные подробно-
сти казни удава-ротозея. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь спросил
об этой казни, но никто не спрашивал, и тогда он шепнул одному
из помощников, чтобы тот организовал вопрос из среды рядовых
удавов.
— Группа удавов интересуется, — раздался наконец вопрос, —
как именно казнили удава-ротозея?
— Своеобразный вопрос, — кивнул головой Великий Питон, —
это было великолепное зрелище… Сейчас мы отменили эту казнь и,
честно скажу, напрасно. Смысл казни — самопоедание удава. Ему не
давали есть в течение двух месяцев, а потом всунули его собствен-
ный хвост в его собственную пасть. Трудно представить себе что-ни-
будь более поучительное. С одной стороны, он понимает, что это его
собственный хвост, и ему жалко его глотать, с другой стороны, как
удав, он не может не глотать то, что попадает ему в пасть. С одной
стороны, он, самопожираясь, уничтожается, с другой стороны, он,
питаясь самим собой, продлевает свои муки. В конце концов от него
остается почти одна голова, которую расклевывают грифы и вороны.
— Какое грозное зрелище! — воскликнули некоторые удавы.
А некоторые молча стали коситься на свои хвосты.
— Не хватало новой заботы, — сказал удав, привыкший все ви-
деть в мрачном свете, — теперь, свиваясь в кольца, я буду думать:
а вдруг мой хвост случайно попадет мне в рот?
— Зато будьте спокойны, — сказал Великий Питон, — с тех пор
ни один удав не выпускал из себя кролика.
— А все-таки это дикость! — вдруг воскликнул Коротышка, не
слишком высовываясь из-за дальних рядов.
Не успели удавы что-нибудь сказать по поводу этого грубого вы-
пада, как услышали нечто и вовсе неслыханное.
— Мерзавец! — вдруг раздался чей-то отчетливый голос.
Все удавы стали подозрительно оглядывать друг друга, стараясь
угадать, кто посмел произнести столь оскорбительное слово.
Косой, о котором к тому времени все забыли, с ужасом почув
ствовал, что это был голос кролика, которого он так неудачно