Упрощенная HTML-версия
33
Встретил его на Дворянской почтальон Чернобыльников, ста-
рый знакомец, — так прямо руками развел:
— И не узнать. Ишь купцом каким!
Завидовал Барыбе Чернобыльников: хорошо парню живется.
Уж как-никак, а должен, видно, Барыба спрыснуть, угостить
друзей в трактире: что ему, богатею, стоит.
Уговорил, улестил малого.
К семи часам, как уговор был, пришел Барыба в чуриловский
трактир. Ну и место же веселое, о господи! Шум, гам, огни. Поло-
вые белые шмыгают, голоса пьяные мелькают спицами в колесе.
Голова кругом пошла у Барыбы, опешил, и никак Чернобыль-
никова не разыскать.
А Чернобыльников уж кричит издали:
— Э-эй, купец, сюда!
Поблескивают пуговицы почтальонские у Чернобыльникова.
И рядом с ним какой-то еще человечек. Маленький, востроно-
сый, сидит — и не на стуле будто сидит, а так, на жердочке пры-
гает, вроде — воробей.
Чернобыльников кивнул на воробья:
— Тимоша это, портной. Разговорчивый.
Улыбнулся Тимоша — зажег теплую лампадку на остром сво-
ем лице:
— Портной, да. Мозги перешиваю.
Барыба разинул рот, хотел спросить, да сзади толкнули
в плечо. Половой, с подносом на отлете, у самой головы, уж ста-
вил пиво на стол. Галдели, путались голоса, и надо всеми стоял
один, — рыжий мещанин, маклак лошадий, орал:
— Митька, эй, Митька, скугаревая башка, да принесешь ты
ай нет?
И запевал опять:
По тебе, широка улица,
Последний раз иду…