Упрощенная HTML-версия
27
АРАП ПЕТРА ВЕЛИКОГО
с немцами-табачниками да с их работницами? Слыхано ли дело,
до ночи плясать и разговаривать с молодыми мужчинами? и до-
бро бы еще с родственниками, а то с чужими, с незнакомыми.
— Сказал бы словечко, да волк недалечко, — сказал, нахму-
рясь, Гаврила Афанасьевич; — а признаюсь — ассамблеи и мне не
по нраву: того и гляди, что на пьяного натолкнешься, аль и само-
го на смех пьяным напоят. Того и гляди, чтоб какой-нибудь пове-
са не напроказил чего с дочерью: а нынче молодежь так избало-
валась, что ни на что не похоже. Вот, например, сын покойного
Евграфа Сергеевича Корсакова на прошедшей ассамблее наде-
лал такого шуму с Наташей, что привел меня в краску. На дру-
гой день, гляжу, катят ко мне прямо на двор: я думал, кого-то бог
несет, уж не князя ли Александра Даниловича? Не тут-то было:
Ивана Евграфовича! небось, не мог остановиться у ворот да по-
трудиться пешком дойти до крыльца — куды! влетел! расшаркал-
ся! разболтался!.. Дура Екимовна уморительно его передразни-
вает; кстати: представь, дура, заморскую обезьяну.
Дура Екимовна схватила крышку с одного блюда, взяла под
мышку будто шляпу и начала кривляться, шаркать и кланяться
во все стороны, приговаривая: «мусьё... мамзель... ассамблея...
пардон». Общий и продолжительный хохот снова изъявил удо-
вольствие гостей.
— Ни дать ни взять — Корсаков, — сказал старый князь Лы-
ков, отирая слезы смеха, когда спокойствие мало-помалу восста-
новилось. — А что греха таить? Не он первый, не он последний
воротился из неметчины на святую Русь скоморохом. Чему там
научаются наши дети? Шаркать, болтать бог весть на каком на-
речии, не почитать старших да волочиться за чужими женами.
Изо всех молодых людей, воспитанных в чужих краях (прости
господи), царский арап всех более на человека походит.
— Конечно, — заметил Гаврила Афанасьевич, — человек он сте-
пенный и порядочный, не чета ветрогону... Это кто еще въехал
в ворота на двор? Уж не опять ли обезьяна заморская? Вы что зе-
ваете, скоты? — продолжал он, обращаясь к слугам, — бегите, от-
казать ему; да чтоб и впредь...
— Старая борода, не бредишь ли? — прервала дура Екимов-
на. — Али ты слеп: сани-то государевы, царь приехал.
Гаврила Афанасьевич встал поспешно из-за стола; все броси-
лись к окнам; и в самом деле увидели государя, который всходил