Упрощенная HTML-версия
17
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
во что-то благоговейное, и подобострастное, даже испуганное, —
это того самого Семена Парфеновича Рогожина, потомственного
почетного гражданина, что с месяц назад тому помре и два с по-
ловиной миллиона капиталу оставил?
— А ты откуда узнал, что он два с половиной миллиона чистого
капиталу оставил? — перебил черномазый, не удостоивая и в этот
раз взглянуть на чиновника. — Ишь ведь! (мигнул он на него кня-
зю) и что только им от этого толку, что они прихвостнями тотчас
же лезут? А это правда, что вот родитель мой помер, а я из Пскова
через месяц чуть не без сапог домой еду. Ни брат, подлец, ни мать
ни денег, ни уведомления — ничего не прислали! Как собаке!
В горячке в Пскове весь месяц пролежал.
— А теперь миллиончик с лишком разом получить приходится,
и это по крайней мере, о Господи! — всплеснул руками чиновник.
— Ну чего ему, скажите, пожалуйста! —раздражительно и злобно
кивнул на него опять Рогожин, — ведь я тебе ни копейки не дам,
хоть ты тут вверх ногами предо мной ходи.
— И буду, и буду ходить.
— Вишь! Да ведь не дам, не дам, хошь целую неделю пляши!
— И не давай! Так мне и надо; не давай! А я буду плясать. Жену,
детей малых брошу, а пред тобой буду плясать. Польсти, польсти!
— Тьфу тебя! — сплюнул черномазый. —Пять недель назад я вот,
как и вы, — обратился он к князю, — с одним узелком от родителя
во Псков убег, к тетке; да в горячке там и слег, а он без меня и по-
мре. Кондрашка пришиб. Вечная память покойнику, а чуть меня
тогда до смерти не убил! Верите ли, князь, вот ей-Богу! Не убеги я
тогда, как раз бы убил.
— Вы его чем-нибудь рассердили? — отозвался князь с не-
которым особенным любопытством рассматривая миллионера
в тулупе. Но хотя и могло быть нечто достопримечательное соб-
ственно в миллионе и в получении наследства, князя удивило и
заинтересовало и еще что-то другое; да и Рогожин сам почему-то
особенно охотно взял князя в свои собеседники, хотя в собеседни-
честве нуждался, казалось, более механически, чем нравственно;