Упрощенная HTML-версия
16
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
и должно, я об лице-с, да и князей Мышкиных уж что-то нигде не
встречается, даже и слух затих-с.
— О, еще бы! — тотчас же ответил князь, — князей Мышкиных
теперь и совсем нет, кроме меня; мне кажется, я последний. А что
касается до отцов и дедов, то они у нас и однодворцами бывали.
Отец мой был, впрочем, армии подпоручик, из юнкеров. Да вот не
знаю, каким образом и генеральша Епанчина очутилась тоже из
княжон Мышкиных, тоже последняя в своем роде…
— Хе-хе-хе! Последняя в своем роде! Хе-хе! Как это вы оборо-
тили, — захихикал чиновник.
Усмехнулся тоже и черномазый. Белокурый несколько удивился,
что ему удалось сказать, довольно, впрочем, плохой, каламбур.
— А представьте, я совсемне думая сказал, —пояснил он наконец
в удивлении.
— Да уж понятно-с, понятно-с, — весело поддакнул чиновник.
— А что вы, князь, и наукам там обучались, у профессора-то? —
спросил вдруг черномазый.
— Да… учился…
— А я вот ничему никогда не обучался.
— Да ведь и я так, кой-чему только, — прибавил князь, чуть не
в извинение. — Меня по болезни не находили возможным систе-
матически учить.
— Рогожиных знаете? — быстро спросил черномазый.
— Нет, не знаю, совсем. Я ведь в России очень мало кого знаю.
Это вы-то Рогожин?
— Да, я, Рогожин, Парфен.
— Парфен? Да уж это не тех ли самых Рогожиных…—начал было
с усиленною важностью чиновник.
— Да, тех, тех самых, — быстро и с невежливым нетерпением
перебил его черномазый, который вовсе, впрочем, и не обращался
ни разу к угреватому чиновнику, а с самого начала говорил только
одному князю.
— Да… как же это? — удивился до столбняка и чуть не выпучил
глаза чиновник, у которого всё лицо тотчас же стало складываться