Упрощенная HTML-версия
Б Е Л Ы Е Н О Ч И
17
посетитель Крестовского острова отличался невозму-
тимо-веселым видом. Удавалось ли мне встретить длин-
ную процессию ломовых извозчиков, лениво шедших
с возжами в руках подле возов, нагруженных целыми
горами всякой мебели, столов, стульев, диванов турец-
ких и нетурецких и прочим домашним скарбом, на ко-
тором, сверх всего этого, зачастую восседала, на самой
вершине воза, тщедушная кухарка, берегущая барское
добро как зеницу ока; смотрел ли я на тяжело нагру-
женные домашнею утварью лодки, скользившие по Неве
иль Фонтанке, до Черной речки иль островов, — воза и
лодки удесятерялись, усотерялись в глазах моих; каза-
лось, всё поднялось и поехало, всё переселялось целы-
ми караванами на дачу; казалось, весь Петербург гро-
зил обратиться в пустыню, так что наконец мне стало
стыдно, обидно и грустно: мне решительно некуда и не-
зачем было ехать на дачу. Я готов был уйти с каждым
возом, уехать с каждым господином почтенной наруж-
ности, нанимавшим извозчика; но ни один, решитель-
но никто не пригласил меня; словно забыли меня, слов-
но я для них был и в самом деле чужой!
Я ходил много и долго, так что уже совсем успел, по
своему обыкновению, забыть, где я, как вдруг очутился
у заставы. Вмиг мне стало весело, и я шагнул за шлагба-
ум, пошел между засеянных полей и лугов, не слышал
усталости, но чувствовал только всем составом своим,
что какое-то бремя спадает с души моей. Все проезжие
смотрели на меня так приветливо, что решительно чуть
не кланялись; все были так рады чему-то, все до одного
курили сигары. И я был рад, как еще никогда со мной не
случалось. Точно я вдруг очутился в Италии, — так сильно