Упрощенная HTML-версия
32
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
повезло; за него ухватились и стали его выставлять на публичных
литературных собраниях. Когда он вышел в первый раз на эстраду,
в одном из публичных литературных чтений, в числе читавших,
раздались неистовые рукоплескания, не умолкавшие минут пять.
Он со слезами вспоминал об этом девять лет спустя, — впрочем,
скорее по художественности своей натуры, чем из благодарности.
«Клянусь же вам и пари держу, — говорил он мне сам (но только
мне и по секрету), — что никто-то изо всей этой публики знать не
знал о мне ровнешенько ничего!» Признание замечательное: стало
быть, был же в нем острый ум, если он тогда же, на эстраде, мог так
ясно понять свое положение, несмотря на всё свое упоение; и, стало
быть, не было в нем острого ума, если он даже девять лет спустя не
мог вспомнить о том без ощущения обиды. Его заставили подпи-
саться под двумя или тремя коллективными протестами (против
чего — он и сам не знал); он подписался. Варвару Петровну тоже
заставили подписаться под каким-то «безобразным поступком»,
и та подписалась. Впрочем, большинство этих новых людей хоть и
посещали Варвару Петровну, но считали себя почему-то обязан-
ными смотреть на нее с презрением и с нескрываемою насмешкой.
Степан Трофимович намекал мне потом, в горькие минуты, что
она с тех-то пор ему и позавидовала. Она, конечно, понимала, что
ей нельзя водиться с этими людьми, но все-таки принимала их
с жадностию, со всемженским истерическим нетерпением и, глав-
ное, всё чего-то ждала. На вечерах она говорила мало, хотя и могла
бы говорить; но она больше вслушивалась. Говорили об уничто-
жении цензуры и буквы
ъ
, о заменении русских букв латинскими,
о вчерашней ссылке такого-то, о каком-то скандале в Пассаже,
о полезности раздробления России по народностям с вольноюфеде-
ративноюсвязью, об уничтожении армии ифлота, о восстановлении
Польши по Днепр, о крестьянской реформе и прокламациях, об
уничтожении наследства, семейства, детей и священников, о пра-
вах женщины, о доме Краевского, которого никто и никогда не мог
простить господину Краевскому, и пр., и пр. Ясно было, что в этом
сброде новых людей много мошенников, но несомненно было, что
много и честных, весьма даже привлекательных лиц, несмотря на