Упрощенная HTML-версия
18
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
настоящеюпричиной перемены карьеры было еще прежнее и снова
возобновившееся деликатнейшее предложение ему от Варвары Пет-
ровны Ставрогиной, супруги генерал-лейтенанта и значительной
богачки, принять на себя воспитание и всё умственное развитие
ее единственного сына, в качестве высшего педагога и друга, не
говоря уже о блистательном вознаграждении. Предложение это
было сделано ему в первый раз еще в Берлине, и именно в то самое
время, когда он в первый раз овдовел. Первою супругой его была
одна легкомысленная девица из нашей губернии, на которой он
женился в самой первой и еще безрассудной своей молодости и,
кажется, вынес с этою, привлекательною впрочем, особой мно-
го горя, за недостатком средств к ее содержанию и, сверх того,
по другим, отчасти уже деликатным причинам. Она скончалась
в Париже, быв с ним последние три года в разлуке и оставив ему
пятилетнего сына, «плод первой, радостной и еще не омраченной
любви», как вырвалось раз при мне у грустившего Степана Трофи-
мовича. Птенца еще с самого начала переслали в Россию, где он и
воспитывался всё время на руках каких-то отдаленных теток, где-
то в глуши. Степан Трофимович отклонил тогдашнее предложение
Варвары Петровны и быстро женился опять, даже раньше году, на
одной неразговорчивой берлинской немочке и, главное, без всякой
особенной надобности. Но, кроме этой, оказались и другие при-
чины отказа от места воспитателя: его соблазняла гремевшая в то
время слава одного незабвенного профессора, и он, в свою очередь,
полетел на кафедру, к которой готовился, чтобы испробовать и
свои орлиные крылья. И вот теперь, уже с опаленными крыльями,
он, естественно, вспомнил о предложении, которое еще и прежде
колебало его решение. Внезапная же смерть и второй супруги, не
прожившей с ним и году, устроила всё окончательно. Скажу прямо:
всё разрешилось пламенным участием и драгоценною, так сказать
классическою, дружбой к нему ВарварыПетровны, если только так
можно о дружбе выразиться. Он бросился в объятия этой дружбы,
и дело закрепилось с лишком на двадцать лет. Я употребил выра-
жение «бросился в объятия», но сохрани Бог кого-нибудь подумать
о чем-нибудь лишнем и праздном; эти объятия надо разуметь