Упрощенная HTML-версия
2 3
« Я Н А П И Ш У Ч Т О - Н И Б У Д Ь С Т Р А Н Н О Е . . . »
«последний из могикан» Фирс, и лакей Яша предстает как омерзитель-
ное порождение именно этого быта.
Лопахин — купец с тонкой душой и нежными пальцами. Он рвется,
как из смирительной рубашки, из предназначенной ему роли: убежда-
ет, напоминает, уговаривает, дает деньги взаймы. Но, в конце концов,
он делает то, что без лишних размышлений и метаний совершали гру-
бые щедринские купцы: становится «топором в руках судьбы», покупа-
ет и рубит вишневый сад, «прекраснее которого нет на свете».
Петя Трофимов, который в последнем действии никак не может оты-
скать старые калоши, похож на древнего философа, рассматривающего
звезды над головой, но не заметившего глубокой ямы под ногами. Но
именно лысеющий «вечный студент», голодный, бесприютный, полный,
однако, «неизъяснимых предчувствий», все-таки увлекает, уводит за со-
бой еще одну невесту, как это было и в последнем чеховском рассказе.
Избегая прямолинейной социальности, Чехов в конечном счете под-
тверждает логику истории. Мир меняется, сад обречен — и ни один до-
брый купец не способен ничего изменить. На всякого Лопахина найдет-
ся свой Дериганов.
Оригинальность характеристики распространяется не только на
главных, но и на второстепенных персонажей «Вишневого сада», здесь
Чехов тоже совершает литературную революцию.
Персонажи: второстепенные и главные
«Вообще к персонажам первого плана и к персонажам второстепен-
ным, эпизодическим издавна применялись разные методы. В изобра-
жении второстепенных лиц писатель обычно традиционнее; он отстает
от самого себя», — замечает Л. Я. Гинзбург
*
.
Современный прозаик словно продолжает размышления теоретика:
«Одних героев автор „лепит“... других „рождает“... как живого человека;
одни разрешены „извне“, другие — „изнутри“; одни ближе автору, род-
ней, „дороже“, другие — дальше, двоюродней... наконец, одни есть, по
давно укоренившемуся делению, второстепенные, другие — главные,
причем второстепенные — второстепенны не по нагрузке и роли в сю-
жете, они второстепенны по качеству (в диалектическом понимании), по
сравнению с героем „главным“. И главный, и второстепенный населяют
одно пространство повествования и взаимодействуют как живые люди,
то есть по демократическим идеалам жизни, и тот и другой равноправ-
ны. Неравноправны они все по тому же своему происхождению (способу
*
Гинзбург Л. Я.
О литературном герое. Л., 1979. С. 71.