Упрощенная HTML-версия
30
Эдгар Аллан По
что он назвал „интуицией“, было лишь убеждением, по-
лучившимся из
де
дукций или
ин
дукций, поступательный
ход которых был столь теневой, что ускользнул от его со-
знания, увернулся от его рассудка или посмеялся над его
способностью выражения? Этакая жалость, что какой-ни-
будь „моральный философ“ не просветил его насчет всего
этого! Как бы это утешило его на смертном его одре, если
бы он узнал, что вместо того, что он шел интуитивно и,
таким образом, неблагопристойно, он в действительности
поступил совсем законно и соблюл полный декорум — то
есть двигался по-хоговски или, по крайней мере, по-ра-
мовски в обширные чертоги, где скрываются, мерцая,
нехранимые и доселе нетронутые смертной рукой — не
узренные смертным оком — непогубимые и бесценные
тайны Вселенной!
Да, Кеплер был существенным образом
теоретик
; но
этот титул,
ныне
столь священный, был в эти древние
времена означением крайне презрительным. Это только
теперь
люди начинают ценить того божественного стар-
ца — сочувствовать пророческой и поэтической рапсодии
его вечно-памятных слов. Что до
меня
, — продолжает неиз-
вестный автор письма, — я горю священным огнем, когда
я только думаю о них, и чувствую, что я никогда не уста-
ну их повторять. В заключение этого письма да будет мне
дано истинное наслаждение переписать их еще раз:
„Я?не
беспокоюсь о том, будет ли читаться мое произведение
ныне или потомством. Я могу столетие подождать чи-
тателей, если сам Бог шесть тысяч лет ждал одного зри-
теля. Я ликую. Я похитил золотую тайну египтян. Я?хочу
услаждаться моим священным исступлением“
».