Упрощенная HTML-версия
XXIII
Пять премьер в театре Мольера
сценах. Образ г-жи Журден воплотил на сцене Юбер, актер-комик, специ-
ализацией которого были роли комических старух (он сменил Луи Бежара
в роли г-жи Пернель в «Тартюфе»). Маркизу Доримену играла уже очень
немолодая Катрин Дебри; Люсиль, дочь г-на Журдена, — г-жа Мольер,
а ее горничную Николь — новая актриса из провинции Жанна Боваль, при-
нятая на амплуа субретки после ухода из труппы Мадлены Бежар. О г-же
Боваль известно, что она была смешлива и что Мольер обратил на пользу
спектаклю недостаток актрисы, придав комическую краску написанной для
нее роли. Николь без конца хихикает, доводя до белого каления г-на Жур-
дена. Легко вообразить, как звучал их первый диалог в спектакле:
«Николь!» —
«Что угодно?» — «Послушай…» —
«
Хи-хи-хи-хи-хи!» — «Чего
ты смеешься?» — «Хи-хи-хи-хи-хи-хи!» — «Что с тобой, бесстыдница?» —
«Хи-хи-хи! На кого вы похожи! Хи-хи-хи!» — «Что такое?» — «Ах, боже мой!
Хи-хи-хи-хи-хи!» — «Экая нахалка! Ты это надо мной смеешься?» — «Ни-ни,
сударь, даже не думала. Хи-хи-хи-хи-хи-хи!» (действие 3, явление 2).
Такое, как сейчас бы сказали, режиссерское видение исполнителей отмеча-
ли современники: «Мольер обладает уменьем так приспособлять свои пьесы
к склонностям своих актеров, что они кажутся рожденными специально для
тех ролей, которые играют. Без сомнения, он имеет их всех в виду, когда со-
чиняет пьесу. Нет ни одного недостатка у его актеров, которого он не сумел
бы использовать, даже тех исполнителей, которые, казалось бы, должны бы-
ли портить труппу.
?
...
?
Это — человек, который имел счастье знать свой век
так же хорошо, как и своих актеров»*.
Текст «Мещанина во дворянстве» сохранил для нас также словесный
портрет Арманды Бежар, супруги Мольера. Влюбленный Клеонт и его слуга
Ковьель на два голоса описывают ее приметы, силясь обнаружить недостатки,
но находят одни достоинства. «Во-первых, глазки у нее маленькие», — начи-
нает Ковьель. Клеонт: «Верно, глаза у нее небольшие, но зато это единственные
в мире глаза: столько в них огня, так они блестят, пронизывают, умиляют».
Ковьель: «Рот у нее большой». Клеонт: «Да, но он таит в себе особую прелесть:
этот ротик невольно волнует, в нем столько пленительного, чарующего, что
с ним никакой другой не сравнится». Ковьель: «Ростом она невелика». Клеонт:
«Да, но зато изящна и хорошо сложена». Ковьель: «В речах и в движениях
умышленно небрежна». Клеонт: «Верно, но это придает ей своеобразное
очарование. Держит она себя обворожительно, в ней так много обаяния,
что не покориться ей невозможно». И оба сходятся во мнении, более верном
по отношению к известной своим кокетством Арманде, нежели к безупреч-
ной Люсиль: «Но ведь она самая капризная женщина в мире» (действие 3,
явление 9). Семейная жизнь Мольера была весьма далека от идиллии.
В роли г-на Журдена Мольер несколько раз менял сценические костюмы:
их общий вид сохранила посмертная опись гардероба. Итак, «домашний
халат в полоску на подкладке из золотисто-розовой и зеленой тафты, узкие
*
Гере Г.
Прогулки по Сен-Клу. Цит. по: Хрестоматия по истории западноевропейского
театра. Т. 1. С. 750.