Упрощенная HTML-версия
XVIII
И. А. Некрасова
Спектакль, задуманный Мольером, во многих отношениях удивителен.
В нем внешнее и внутреннее, сценическое действие и содержание текста со-
ставили словно бы два раздельных плана. И сама история о соблазнителе
предстала не чередой любовных авантюр, а почти что философской драмой.
В ее герое современники безошибочно узнавали опасного «вольнодумца»
(во Франции их тогда называли «либертенами», от слова
libert
e
— свобода).
Роль Дон Жуана предназначалась для Лагранжа, который играл в основ-
ном молодых любовников (например, Валера в «Тартюфе»). Это его первая
(и единственная) главная роль в драматургии Мольера. Он вступил в труппу
Мольера в 1659 году и стал не только актером-пайщиком, но и казначеем и
секретарем. Ценнейшим документом истории театра остается его «Реестр»,
нечто вроде дневника внутренней жизни мольеровской труппы*. Лагранжу
было тогда тридцать лет, он был среднего роста и весьма хорош собой, обладал
непринужденной и благородной манерой держаться на сцене, превосходной
дикцией и умением общаться со зрителями. Его Дон Жуан выглядел, несо-
мненно, аристократом и интеллектуалом одновременно.
Внешний облик Дон Жуана можно представить по тексту пьесы. Мольер
тонко чувствовал сценическую природу костюма, его фактуру и цветовую
гамму, одежда у него всегда отражает характер. Наряд Дон Жуана приковы-
вает взгляд, он ослепительно-золотой, вызывающе богатый. Вот Сганарель
обращается к своему хозяину: «Или, может, вы думаете, что если вы знатного
рода, если у вас белокурый, искусно завитой парик, шляпа с перьями, платье,
шитое золотом, да ленты огненного цвета…» А вот крестьянин Пьеро делится
с невестой впечатлением от невиданного одеяния: «…важный такой господин,
платье у него сверху донизу все в золоте…
?
...
?
Сколько там всего понакручено
да понаверчено, пуговиц сколько всяких у этих господ придворных!
?
...
?
На
рубашках у них такие рукава, что мы бы с тобой, ты да я, целиком бы в них
залезли. Заместо штанов у них вроде как передник, а уж велик, что твой
Великий пост; заместо камзола — кацавеечки какие-то и не доходят даже
до пупа, а заместо воротничка — большой шейный платок, сетчатый и с че-
тырьмя большущими кистями из полотна, свисают они им прямо на живот.
А еще у них воротнички, совсем маленькие, на рукавах, а на ногах — бочки
целые, обитые позументом, и повсюду столько лент, столько лент, что просто
жалость. Даже башмаки — и там понатыкано лент с одного конца до другого,
и так они устроены, что я бы в них шею сломал» (действие 2, явление 1).
В спектакле Дон Жуан переодевался несколько раз. В третьем действии он
выходил «в одежде крестьянина» (как говорит Сганарель, «эта одежда скры-
вает нас гораздо лучше») и несомненно менял наряд в последних сценах, где
«тартюфствовал». В диалогах с отцом, доном Луисом, и с братом несчастной
Эльвиры внешний облик новоявленного лицемера не мог не выражать его на-
мерение «совершенно отрешиться от всех мирских привязанностей». Скорее
всего, в последнем костюме Дон Жуана доминировал черный цвет.
* После смерти Мольера именно Лагранж вместе с Армандой, г-жой Мольер, встали во
главе труппы и сумели сберечь наследие великого драматурга.