Упрощенная HTML-версия
Р У К О П И С Ь , Н А Й Д Е Н Н А Я В С А РА Г О С Е
28
Мачеха не дала мне времени для ответа; взяв меня за руку, она провела
меня по длинным коридорам — к последней двери и заглянула сквозь за-
мочную скважину.
Насмотревшись, она сказала мне:
—?Все идет как надо, гляди сам.
В самом деле, я увидел прелестную Инезилью: она лежала на ложе, но
в ней не было ничего от ее обычной скромности. Выражение лица, частое
дыхание, пылающие щеки, самая поза — все говорило о том, что она ждет
появленья любовника.
Камилла, дав мне насмотреться, промолвила:
— Побудь здесь, милый Пачеко. Я скоро за тобой приду.
Когда она вошла в комнату, я снова приложил глаз к замочной скважине
и увидел множество таких вещей, которые мне нелегко описать. Камилла
не спеша разделась, легла в постель к сестре и сказала ей:
— Несчастная Инезилья, неужели ты в самом деле хочешь иметь лю-
бовника? Бедная девочка! Ты не знаешь, какую придется тебе пережить
боль. Он на тебя накинется, стиснет, ранит...
Сочтя это поучение достаточным для своей воспитанницы, Камилла
открыла дверь, подвела меня к постели сестры и легла вместе с нами.
Что могу я сказать об этой несчастной ночи? Я познал вершины греха и
наслаждения. Боролся со сном и природой, чтобы как можно дольше про-
длить адские утехи. Наконец я заснул, а наутро проснулся под виселицей
братьев Зото, трупы которых лежали по бокам от меня.
Тут отшельник прервал одержимого, обратившись ко мне со словами:
— Ну как, сын мой? Что ты об этом думаешь? Наверно, у тебя в голове
помутилось бы от страха, окажись ты вдруг между двумя повешенными?
— Ты меня обижаешь, отец мой, — возразил я. — Дворянин не должен
ничего бояться, особенно когда имеет честь быть капитаном валлонской
гвардии.
— Однако же, сын мой, — перебил отшельник, — слышал ли ты, чтобы
с кем-нибудь произошел подобный случай?
Мгновенье помолчав, я ответил:
— Если подобный случай произошел с сеньором Пачеко, он вполне мог
произойти и с другим. Думаю, лучше будет, если ты велишь ему продолжать.
Отшельник, повернувшись к одержимому, произнес:
— Пачеко! Пачеко! Именем твоего искупителя приказываю тебе про-
должать.
Пачеко, страшно зарычав, стал рассказывать дальше.
— Я убежал из-под виселицы ни жив ни мертв. Потащился, сам не
зная куда, наконец встретил путников, которые сжалились надо мной и