Упрощенная HTML-версия
Д Е Н Ь В Т О Р О Й
27
На другой день я подкрепился этими остатками в Лос-Алькорнокес и
вечером приехал в Вента-Кемаду. Отца еще не было, но, так как он при-
казал мне ждать его, я послушался тем охотней, что трактир оказался боль-
шой и удобный. Хозяин его, некий Гонсалес из Мурсии, человек добрый,
хоть и большой хвастун, обещал приготовить мне ужин, достойный гранда
первого класса. Пока он его готовил, я пошел пройтись по берегу Гвадал-
квивира, а вернувшись, убедился, что ужин в самом деле неплох.
Насытившись, я велел Гонсалесу постелить мне постель. Он смутился и
пробормотал что-то невнятное. В конце концов я выяснил, что в трактире
завелась нечистая сила. Сам он с семьей перебирается на ночь в соседнюю
деревушку на берегу реки; и прибавил, что, если я желаю провести ночь
спокойно, он постелит мне подле себя.
Предложение трактирщика показалось мне неуместным, — я сказал
ему, чтоб он ложился спать где хочет и прислал бы мне моих слуг. Гонсалес
не стал спорить; он ушел, качая головой и пожимая плечами.
Вскоре появились мои слуги; они уже слышали о предупреждении
трактирщика и стали меня уговаривать провести ночь в соседней дерев-
не. Я довольно резко отклонил их советы и велел постелить мне в той
самой комнате, где ужинал. Они безропотно, хоть и неохотно, исполнили
это приказание и, когда постель была готова, вновь со слезами на глазах
стали умолять меня отказаться от мысли ночевать в трактире. Раздражен-
ный их настойчивостью, я позволил себе несколько жестов, заставивших
их обратиться в бегство. Я легко обошелся без их помощи, так как имел
обыкновение сам раздеваться, — однако почувствовал, что они заботились
обо мне больше, чем я того заслуживал своим обращением: они постави-
ли у моей постели зажженную свечу и вторую, запасную, положили два
пистолета и несколько книг. Последние должны были занять меня в часы
бодрствования, так как мне в самом деле уже совсем не хотелось спать.
Несколько часов провел я, то читая, то ворочаясь в постели, как вдруг
услышал звон колокола или, скорей, часов, бьющих полночь. Я удивился,
тем более что до этого часы как будто ни разу не били. Тотчас дверь отво-
рилась, и я увидел свою мачеху в легком дезабилье, со свечой в руке. Она
подошла ко мне на цыпочках, жестом приказывая молчать, поставила свечу
на столик, села на постель, взяла мою руку в свои и повела такую речь:
— Дорогой Пачеко, наступило мгновенье, когда я могу исполнить дан-
ное тебе обещание. Час тому назад мы приехали в этот трактир. Твой отец
отправился ночевать в деревню, а я, узнав, что ты здесь, попросила, чтобы
он разрешил нам с сестрой остаться. Инезилья ждет тебя. Она ни в чем
тебе не откажет, но помни об условии твоего счастья. Ты любишь Инези-
лью, а я люблю тебя. Из нас троих двое не должны наслаждаться счастьем
за счет третьего. Я хочу, чтобы мы все трое спали в одной постели. Иди
за мной.