Упрощенная HTML-версия
33
Венера в мехах
Меня всегда восхищали эти стихи из римской элегии Гёте.
Естественна одна только такая любовь, любовь героической
эпохи, та, которой «любили боги и богини». Тогда — «за взгля-
дом следовало желание, за желанием следовало наслаждение».
Все иное — надуманно, неискренно, искусственно, аффек-
тированно. Благодаря христианству — этой жестокой эмбле-
ме его, кресту... душа моя содрогается ужасом от него... —
в природу и ее безгрешные инстинкты были внесены элементы
чуждые, враждебные.
Борьба духа с чувственным миром — вот евангелие совре-
менности. Я не принимаю его!
— Да, вам бы жить на Олимпе, сударыня, — ответил я. —
Ну а мы, современные люди, не переносим античной весело-
сти — по крайней мере, в любви. Одна мысль — делить жен-
щину, хотя бы она была какой-нибудь Аспазией, с другими —
нас возмущает; мы ревнивы, как наш Бог. И вот почему у нас
имя очаровательной Фрины стало бранным словом.
Мы предпочитаем скромненькую, бледную гольбейновскую
деву, принадлежащую только нам, — античной Венере, кото-
рая, как бы она ни была божественно прекрасна, любит сегодня
Анхиза, завтра Париса, послезавтра Адониса. И если случит-
ся, что в нас одерживает верх стихийная сила и мы отдаемся
пламенной страсти к подобной женщине, то ее жизнерадост-
ная веселость нам кажется демонической силой, жестокостью,
и в нашем блаженстве мы видим грех, который требует ис-
купления.
—?Значит, и вас привлекает современная женщина? Эта
несчастная истеричка, которая как сомнамбула вечно бродит
в поисках воображаемого идеала мужчины, в своем бреду
не умея оценить лучшего мужчину, в вечных слезах и муках
ежеминутно изменяет своему христианскому долгу; мечется,
обманывая, и обманывается сама; выбирает, покидает и снова