Упрощенная HTML-версия
23
Между тем в Тинтажеле Тристан хирел: зараженная кровь сочилась из его
ран. Врачи поняли, что Морольд вонзил в его тело отравленное копье; и так как их
снадобья и противоядия не могли его спасти, они предоставили его Божьему ми-
лосердию. Из его ран исходило такое ужасное зловоние, что самые близкие дру-
зья избегали его — все, исключая короля Марка, Горвенала и Динаса из Лидана.
Они одни могли оставаться у его изголовья: их любовь превозмогала отвраще-
ние. Наконец Тристан приказал отнести себя в хижину, построенную в стороне,
на берегу, и здесь, лежа у волн, ожидал смерти. Ему думалось: «Итак, ты покинул
меня, король Марк, —меня, который спас честь твоей земли? Нет, я знаю, милый
мой дядя, что ты отдал бы свою жизнь за мою; но чему помогла бы твоя любовь?
Приходится умирать! Но как сладко все же видеть солнце; да и сердце мое еще
не утратило мужества. Хочу вверить себя морю и его случайностям. Я желал бы,
чтоб оно унесло меня одного далеко. К какой земле? Не знаю. Но там, быть может,
я найду того, кто меня исцелит. И может быть, я еще послужу тебе когда-нибудь,
славный мой дядя, как игрец на арфе, как охотник и твой верный вассал».
Он так молил короля Марка, что тот склонился к его просьбе. Он сам отнес
его в ладью без весел и паруса; по желанию Тристана с ним положили одну лишь
его арфу. К чему паруса, когда его руки не могли бы их распустить? К чему весла,
к чему меч? И как моряк во время долгого плаванья бросает за борт труп старого
товарища, так и Горвенал дрожащими руками оттолкнул в море ладью, в кото-
рой лежал милый его сын, и море ее унесло.
Семь дней и семь ночей оно тихо несло Тристана. Порой он играл на арфе,
чтобы утолить свою муку. Наконец море, незаметно для него, пригнало его к бе-
регу. Как раз в эту ночь рыбаки выехали из гавани, чтобы закинуть в море сети,
и плыли на веслах. Вдруг они услышали нежную мелодию, смелую и живую,
скользившую по поверхности вод. Недвижимые, подняв весла над водой, они