Упрощенная HTML-версия
14
Когда старший охотник рассказал ему о приключившем-
ся, Марк залюбовался прекрасным распорядком поезда, хорошо
свежеванным оленем и великим смыслом охотничьего оби-
хода. Но в особенности восхищался он чудным юношей-чуже-
странцем, и его глаза не могли от него оторваться.
«Откуда у меня эта внезапная нежность?» — спрашивал
король свое сердце, а понять не мог. То была его собственная
кровь, добрые люди: она-то заходила и заговорила в нем. То была
любовь, которую он некогда питал к сестре своей Бланшефлёр.
Вечером, когда унесли столы, уэльский жонглер, мастер
своего дела, появился среди собравшихся баронов и запел пес-
ни под звуки арфы. Тристан сидел у ног короля. И когда певец
сыграл прелюдию к новой мелодии, он обратился к нему с та-
кой речью:
— Песня эта лучше всех других: когда-то древние бретон-
цы сложили ее, чтобы прославить любовь Граэлента. Нежен ее
мотив, нежны и слова. В пении ты искусен, сыграй ее получше.
Тот пропел, а потом спросил:
— Дитя мое, что понимаешь ты в искусстве музыки? Если
купцы из земли Лоонуа также обучают своих сыновей игре на
арфе, роте и скрипке, то встань, возьми эту арфу и покажи свое
искусство.
Тристан взял арфу и спел так прекрасно, что бароны, слу-
шая его, умилялись, а Марк восхищался певцом из земли Ло-
онуа, куда в былое время Ривален увез Бланшефлёр.
Когда песня кончилась, король долго молчал.
— Сын мой! — сказал он наконец. — Да благословен бу-
дет учитель, который обучил тебя, благословен и ты Господом!