Упрощенная HTML-версия
СЛЕДОПЫТ
11
а ведь нам не попалось ничего такого, что испугало бы даже тюле-
ня. Я так полагаю, что никакие дикие звери не могут сравниться
с акулой южных широт.
— Посмотрите-ка, дядюшка! — воскликнула племянница,
которую больше занимала величественная красота бескрайне-
го леса, чем доводы ее почтенного родственника. — Вон там, над
верхушками деревьев, вьется легкий дымок. Неужто здесь люди
живут?
— А ведь верно! — подтвердил старый моряк. — Дым говорит
о присутствии людей, а это стоит тысячи деревьев. Надо показать
его Разящей Стреле — с такого дикаря еще станется: проскочит
мимо гавани, так ее и не заметив. Там, где дымок, должен быть
и камбуз.
И дядюшка, вынув руку из кармана, тронул стоявшего рядом
индейца за плечо и показал ему на чуть заметный виток дыма,
который вырывался из лесной чащи примерно за милю от них и,
расплываясь почти невидимыми струйками, бесследно исчезал
в дрожащем воздухе.
Тускарора был одним из тех внушительного вида воинов,
которые чаще встречались среди коренного населения страны
в прошлом веке, нежели в нынешнем; он достаточно терся среди
колонистов, чтобы познакомиться с их обычаями и даже языком,
но почти не утратил первобытной величавости и естественного
достоинства, присущих вождям индейского племени. К старо-
му моряку он относился дружелюбно, но с заметной сдержан-
ностью, ибо индеец, встречавшийся с офицерами на военных
постах, где бывал частым гостем, не мог не понимать, что перед
ним лицо подначальное. От невозмутимой замкнутости тускаро-
ры веяло таким сознанием своего достоинства, что Чарльз Кэп —
ибо так звали нашего моряка — не решался даже в минуты бе-
зудержного бахвальства обращаться с индейцем запанибрата,
хоть их путешествие длилось уже больше недели. Но сейчас
этот дымок, курившийся над лесной глухоманью, так же взвол-
новал моряка, как, бывало, внезапное появление паруса в море,
и впервые за время их знакомства он отважился тронуть индейца
за плечо.