ПРЕРИЯ
17
За этим человеком, немного позади, шли гурьбою несколько
юношей в точно таком же наряде и настолько похожих между со-
бой и на своего вожака, что нельзя было не признать в них членов
одной семьи. Хотя младший из них едва ли достиг тех лет, когда,
по мудрому суждению закона, человек входит в разум, он не по-
срамил свой род и ростом уже не уступал остальным. Впрочем,
были в отряде и люди иного склада, но тех мы опишем после, по
ходу нашего рассказа.
Взрослых женщин было только две, хотя из первой повоз-
ки каравана выглядывало немало оливковых личиков в белых
кудрях и с горевшим в глазках понятным возбуждением и жи-
вым любопытством. Старшая из двух взрослых — увядшая, вся
в морщинах — была матерью девочек и юношей, составлявших
большинство отряда. Младшая же была подвижной и веселой де-
вушкой восемнадцати лет, лицо которой, и одежда, и манеры, ка-
залось, говорили, что по общественному положению она стоит на
несколько ступеней выше всех ее видимых спутников. На втором
крытом фургоне парусиновые боковины были наглухо задерну-
ты, тщательно скрывая от взоров что в нем находится. Осталь-
ные повозки гружены были грубой мебелью и прочим домашним
скарбом, каким могла располагать семья, готовая во всякий час и
в любую пору года сняться с обжитого места и двинуться в даль-
ний путь.
И в самом караване, и во внешности его владельцев, пожалуй,
мало было такого, чего не встретишь каждодневно на больших
дорогах страны, где все переменчиво, все в движении. Но свое-
образие и безлюдье местности, куда они вторглись, наложили на
переселенцев отчетливую мету дикости и авантюризма.
В небольших долинах, какие по самому строению равнины
встречались путникам на каждой миле, вид был ограничен с двух
сторон теми пологими подъемами, по которым прерии этого типа
и получили название «волнистых», тогда как в две другие стороны
уныло тянулась длинная, узкая ложбина, там и сям оживляемая
зарослями довольно густой, но жесткой травы. А с гребней подъ-
емов открывался ландшафт, утомлявший глаза своим однообразием