Упрощенная HTML-версия
ДЖЕЙМС?ФЕНИМОР?КУПЕР
16
Куда держали путь эти смелые авантюристы? По какой тайной
причине, забравшись в эту даль, они, по-видимому, чувствовали
себя в безопасности? Вы не подметили бы в них и тени озабочен-
ности, неуверенности или тревоги. Считая с женщинами и деть-
ми, их было свыше двадцати человек.
Несколько впереди остальных шагал человек, чей вид и осан-
ка позволяли признать в нем предводителя отряда. Это был высо-
кий мужчина, загорелый, немолодой, с угрюмым лицом и вялый
с виду. Он казался расхлябанным и сутулым, но был широк в пле-
чах и на деле чудовищно силен. Лишь временами, когда какая-ни-
будь небольшая помеха вставала вдруг на его пути, в его походке,
только что казавшейся ленивой и развинченной, сразу проявля-
лась та энергия, что таилась в его существе, как сонная и неуклю-
жая, но грозная сила слона. Лицо было тупое, с резкой складкой
рта, с тяжелым подбородком; а лоб, который, как принято думать,
отражает наш духовный облик, был низкий, покатый и узкий.
Одежда на человеке была смешанная: грубошерстный кре-
стьянский костюм и к нему те кожаные принадлежности, какие
мода и удобство сделали необходимым отличием переселенца
в походе. Но к этому разнородному одеянию кое-что было добав-
лено причудливо и безвкусно, для украшения. Вместо обычного
ремня из оленьей кожи он был опоясан линялым шелковым шар-
фом немыслимой расцветки; роговая рукоять его ножа была уса-
жена серебряными бляхами; куний мех на шапке был так мягок
и пушист, что носить его хоть королеве; на грубом и засаленном
кафтане ворсистого сукна блестели пуговицы из мексиканского
золота; ложа ружья была вырезана из отличного красного дере-
ва и скреплена заклепками и кольцами того же ценного металла;
здесь и там на своей широкой груди великан нацепил дешевые,
с брелоками часы—штуки три, не меньше. В добавление к ружью
и мешку, заброшенным на спину вместе с дополна набитыми и
тщательно оберегаемыми сумкой с пулями и рогом с порохом, он
небрежно вскинул на плечо острый и широкий топор. И весь этот
груз он нес на себе, казалось, так легко, как если бышел, ничем не
стесненный, безо всякой ноши.