Упрощенная HTML-версия
9
Выше я упомянул о том, что справедливость критики в отноше-
нии поэтического произведения пропорциональна поэтическо-
му дарованию. Поэтому я считаю, что критическое суждение,
высказанное плохим поэтом, будет неверно и его самовлюб-
ленность неизбежно склонит его ничтожную оценку в его соб-
ственную пользу, меж тем как поэт, если это поэт настоящий, не
может, как я полагаю, ошибиться, составляя справедливый кри-
тический отзыв. Все удаленное по причине самовлюбленности
может быть возмещено на основании его сокровенного знаком-
ства с предметом; короче говоря, когда испытанию подвергают-
ся чьи-то собственные сочинения, примеров неверной критики
мы имеем больше, чем примеров критики справедливой, просто
потому, что плохих поэтов у нас больше, чем хороших. Конечно,
в отношении того, что я говорю, найдется множество возраже-
ний: Мильтон дает яркий пример прямо противоположного. Но
его мнение о «Возвращенном рае» никоим образом объективно
не удостоверено. Как часто и по каким банальным обстоятель-
ствам люди, поддаваясь внушению со стороны, защищают то,
во что они не верят! Быть может, до потомков дошло случайное
слово. Но на самом деле «Возвращенный рай» ненамного хуже
«Потерянного рая» (если вообще хуже), и таким его считают
лишь потому, что люди, как бы они ни пытались убедить в об-
ратном себя и других, не любят эпические произведения и, чи-
тая поэмы Мильтона в их естественном порядке, слишком уста-
ют от первой, чтобы получить удовольствие от второй.
Если это так, осмелюсь утверждать, что Мильтон предпочи-
тал «Комуса» и той, и другой вполне справедливо.
Поскольку я говорю о поэзии, думаю, будет очень кстати
слегка коснуться самой необычной ереси, относящейся к ее, по-
эзии, современной истории, той ереси, которую именуют—при-
чем именуют весьма глупо, — «Озёрной школой». Несколько лет
назад, оказавшись в положении, похожем на нынешнее, я чуть
было не выступил с формальным опровержением их доктрины;
сейчас это было бы сверхдолжным добрым делом. Мудрый дол-
жен склониться перед мудростью таких людей, как Кольридж и
Саути, но, будучи мудрым, он уже посмеялся над поэтическими
теориями, изложенными в столь прозаической манере.