Упрощенная HTML-версия
29
РЕЙТА РЫ
невзгод, и не запрещать ему хорошо провести время, когда слу-
чайно это ему удается. Ну, что же? У всякого человека есть свои
недостатки, и хотя он приказал меня повесить — выпьем за здоро-
вье адмирала.
— Адмирал приказал вас повесить? — воскликнул Мержи. — Но
для повешенного вы очень бодры.
— Да, черта с два! Он приказал меня повесить, но я не злопамя-
тен — и выпьем за его здоровье.
Раньше чем Мержи успел возобновить свои вопросы, капитан
налил всем стаканы, снял шляпу и велел своим кавалеристам
троекратно прокричать ура. Когда стаканы были опорожнены и
шум стих, Мержи снова начал:
— За что же вы были повешены, капитан?
— За пустяк! Разграблен был монастыришко в Сент-Онже, по-
том случайно сгорел.
— Да, но не все монахи оттуда вышли, — прервал его корнет,
хохоча во все горло над своею остротою.
— Э! Что за важность, когда сгорят подобные канальи немно-
го раньше, немного позже. А адмирал между тем, поверите ли,
господин де Мержи, адмирал всерьез рассердился; он велел меня
арестовать, и великий профос наложил на меня руку без даль-
них околичностей. Тогда все приближенные его, дворяне и вель-
можи, вплоть до господина Ла-Ну, не отличающегося, как извест-
но, особой нежностью к солдатам (Ла-Ну, как передают, всегда
говорит «ну!» и никогда «тпру!»), все капитаны просили о моем
помиловании, но он отказал наотрез! Всю зубочистку изжевал
от ярости, а вы знаете поговорку: «Боже, избави нас от „Отче
наш“ господина де Монморанси и от зубочистки господина ад-
мирала». «Мародерщину, — сказал он, — надо истреблять, прости
Господи, пока она — девчонка, а если мы дадим ей вырасти
в большую барыню, так она сама нас истребит». Тут пришел па-
стор с книжкой под мышкой, и нас ведут обоих под некий дуб...
как теперь его вижу, — ветка вперед выдавалась, будто нарочно