Упрощенная HTML-версия
17
« Л ИС А - Н А - Р А С С В Е Т Е »
— Скорее! — крикнул Кьоу. — В городе и так уж восстание
из-за телеграммы, которая пришла на ваше имя. Не шутите
такими вещами, мой милый. Надо же считаться с народными
чувствами. В один прекрасный день вы получите надушенную
фиалками розовую записочку, а в стране из-за этого произойдет
революция.
Гудвин зашагал по улице и разыскал мальчишку с телеграм
мой. Волоокиеженщинывзиралинанего с боязливымвосторгом,
ибо он был из той породы, которая для женщин притягательна.
Высокого роста, блондин, в элегантном белоснежном костюме,
в zapatos* из оленьей кожи. Он был чрезвычайно учтив; его
учтивость внушала бы страх, если бы ее не умеряла сострада
тельная улыбка. Когда телеграмма была наконец вручена ему,
а мальчишка, получив свою мзду, удалился, толпа с облегчением
вернулась под прикрытие благодетельной тени, откуда выгнало
ее любопытство: женщины — к своей стряпне на глиняных пе
чурках, устроенных под апельсинными деревьями, или к беско
нечному расчесыванию длинных и гладких волос, мужчины —
к своим папиросам и разговорам за бутылкой вина в кабачках.
Гудвин присел на ступеньку около Кьоу и прочитал теле
грамму. Она была от Боба Энглхарта, американца, который жил
в Сан-Матео, столице Анчурии, в восьмидесяти милях от бере
га. Энглхарт был золотоискатель, пылкий революционер и во
обще славный малый. То, что он был человеком находчивым и
обладал большим воображением, доказывала телеграмма, кото
рую получил от него Гудвин. Телеграмма была строго конфи
денциального свойства, и потому ее нельзя было писать ни по-
английски, ни по-испански, ибо политическое око в Анчурии не
дремлет. Сторонники и враги правительства ревностно следи
ли друг за другом. Но Энглхарт был дипломатом. Существовал
один-единственный код, к которому можно было прибегнуть
* Туфли (
исп.
).