Упрощенная HTML-версия
18
ЭЛИКСИРЫ САТАНЫ • ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
часа, когда мы с матерью впервые пришли к аббатисе, полностью
выпал из моей памяти.
Я обретаю себя вновь в тот день, когда мать, как уж сумела,
починила и привела в порядок мое платье. Она накупила в городе
новых лент, подровняла мои буйно отросшие волосы и, старатель-
но принарядив, внушила мне, чтобы я вел себя у госпожи абба-
тисы скромно и благонравно. И вот наконец, ведя меня за руку,
она поднялась со мной по широкой мраморной лестнице, и мы
вошли в украшенный картинами священного содержания высо-
кий сводчатый зал, где нас ждала княгиня. Это была высокого
роста величавая женщина в монашеском одеянии; оно придава-
ло ей особенное достоинство, и на нее невольно взирали с благо-
говением. Она устремила на меня строгий, до глубины души про-
никающий взгляд и спросила у матери:
— Это ваш сын?..
И голос, и облик ее, и необычная обстановка — высокий зал,
картины — все это так подействовало на меня, что я горько запла-
кал, затрепетав от какого-то безотчетного страха. Тогда княгиня,
глядя на меня все ласковее и добрее, спросила:
— Что с тобою, малютка, уж не боишься ли ты меня?.. Как
зовут вашего сына, милая?
— Франц, — ответила мать.
— Франциск! — воскликнула княгиня с глубокой скорбью,
потом подняла меня и горячо прижала к себе; тут я почувствовал,
как что-то больно кольнуло мне шею, и пронзительно вскрикнул.
Испуганная княгиня поспешно отпустила меня, а пораженная
мать кинулась ко мне и хотела тотчас же меня увести. Но кня-
гиня удержала нас; оказывается, алмазный крест у нее на груди
так глубоко врезался мне в шею, когда княгиня порывисто меня
обняла, что пораненное место покраснело и из него стала сочить-
ся кровь.
— Бедняжка Франц, — сказала аббатиса, — я сделала тебе
больно, но все же мы будем добрыми друзьями.