Упрощенная HTML-версия
29
ГЛАВА V
как судьба послала ему помощь.
На дороге показался крестьянин, живший в том же селе, что и Дон
Кихот.
Крестьянин возвращался с мельницы; увидя человека, распростер-
того на земле, он подошел к нему и спросил, что с ним такое и почему он
так жалобно стонет.
Дон Кихот, должно быть, вообразил, что перед ним его дядя, маркиз
Мантуанский; поэтому, не отвечая на вопросы, он продолжал повторять
романс, в котором говорилось о несчастьях рыцаря Балдуина.
Крестьянин пришел в крайнее изумление. Он поспешил откинуть
погнутое палочными ударами забрало и увидел под ним знакомое лицо.
— Сеньор Кехана, — воскликнул он, — кто это вас так отделал?
Добряк заботливо снял с бедного рыцаря нагрудник и наспинник,
чтобы посмотреть, не ранен ли он. Но ни ран, ни крови не заметно. Тогда
он поднял Дон Кихота с земли и с большим трудом усадил на своего
осла, так как ему казалось, что бедняге на осле будет спокойнее. Устроив
поудобнее несчастного идальго, он подобрал доспехи и оружие рыцаря,
привязал все это к седлу Росинанта, взял за повод и лошадь и осла и
молча направился к деревне. Дон Кихот также был молчалив и задум-
чив. Погонщик так избил его, что он едва держался в седле. От времени
до времени он испускал вздохи, долетавшие, казалось, до самого неба.
Встревоженный крестьянин снова спросил его, что у него болит. К этому
времени Дон Кихот уже успел забыть о Балдуине; ему пришла на память
новая история о том, как правитель Антекеры, Родриго де Нарваэс, за-
хватил мавра Абиндарраэса и заключил его в своем замке. Поэтому на
вопрос крестьянина Дон Кихот ответил в тех же выражениях, в каких
пленный Абиндарраэс отвечал Родриго де Нарваэсу.
— Знайте же, ваша милость сеньор дон Родриго де Нарваэс, — так
закончил свою речь рыцарь, — что прекрасная Харифа, о которой я вам
только что говорил, ныне — прелестная Дульсинея Тобосская, в честь
которой я совершал, совершаю и совершу такие славные подвиги, каких
никто на свете не видал, не видит и не увидит никогда.
Крестьянин на это ответил:
О властитель Мантуанский,
Дядя мой и государь, —