Упрощенная HTML-версия
34
выделяется на фоне моего беспокойного нрава,
который нельзя скрыть. Он тонко чувствует и
умеет ценить доставшееся ему сокровище. Судя
по всему, он редко поддается тоске и раздра-
жительности, которые, как тебе известно, нена-
вистнее мне в людях более других изъянов.
Во мне видит он человека незаурядного; а моя
привязанность к Лотте, горячая радость, с кото-
рой принимаю я все ее слова и поступки, умно-
жают его торжество и еще более подливают мас-
ла в огонь его любви к ней. Быть может, он даже
не мучает ее мелкими изъявлениями ревности,
о том не берусь я судить; во всяком случае, я на
его месте не был бы столь беспечен и остерегался
бы сей дьявольской напасти.
Как бы то ни было, радости моей от свиданий
с Лоттой пришел конец. Не знаю, как назвать
это, глупостью или слепотой, — ах, не все ли
равно? Название ничего не изменит. Я знал,
что
?
меня ждет, прежде чем вернулся Альберт;
я знал, что не смею добиваться взаимности, и не
добивался — насколько это возможно подавлять
в себе страстное влечение при виде такого со-
вершенства. И вот незадачливый кавалер стоит,
раскрыв рот, и в изумлении смотрит на сопер-
ника, который пришел, чтобы отнять у него воз-
любленную.
Стиснув зубы, я посмеиваюсь над своими му-
ками, но вдвойне и втройне готов посмеяться я
над теми, у кого уж припасен для меня добрый со-
вет: отступиться и, коли ничего изменить нельзя…
Избавьте меня от этих участливых болванов!
Я брожу по окрестным лесам, а явившись к Лотте
и застав у нее Альберта, сидящего в тенистой бе-
седке, я терзаюсь сознанием своей ненужности и
оттого прихожу в судорожное веселье, дурачусь
и кривляюсь, проказничаю и несу всякий вздор.
— Ради бога, — сказала мне сегодня Лотта, —
прошу вас, постарайтесь обойтись без сцен, по-
добных той, что вы устроили вчера! На вас боль-
но смотреть, когда вы впадаете в такое веселье.
Между нами говоря, я стараюсь являться там
в его отсутствие; проведав, что у него дела,
я мигом бросаюсь в путь! И всякий раз, как мне
удается встретить ее одну, я чувствую себя на
седьмом небе.
8 августа
Помилуй бог, дорогой Вильгельм, я вовсе
не тебя имел в виду, браня людей, требующих
покорности судьбе. Верь мне, я попросту не
подумал о том, что и ты можешь придерживаться
схожего мнения. И, в сущности, ты прав. Одного
лишь не учел ты, дорогой друг мой! В жизни ред-
ки случаи, когда все можно решить посредством
формулы «либо—либо»; чувства и поступки наши
столь многообразны, а оттенки и разновидности
их столь же многочисленны, сколь градации меж
орлиным и вздернутым носом.
Словом, ты не станешь сердиться на меня, ес-
ли, признав всю справедливость твоих аргумен-
тов, я все же предпочту ускользнуть в маленькую
щелочку меж двумя «либо».
Либо, говоришь ты, у меня есть надежда по-
лучить руку и сердце Лотты, либо таковой нет.
В первом случае надлежит мне стремиться к це-
ли, добиваться исполнения своих желаний, во
втором — попытаться избавиться от мучитель-
ного чувства, которое грозит истощить все мои
силы. Друг мой! Легко сказать — «избавиться»!
Можешь ли ты потребовать от несчастного,
чья жизнь неудержимо тает под натиском жес-
токой, коварной болезни, чтобы он положил ко-
нец своим страданиям, своею рукою вонзив себе
в сердце кинжал? Ведь мука, истощающая его
силы, лишает его и мужества, решимости изба-
виться от этих страданий.
Ты, впрочем, можешь ответить в тон мне дру-
гим сравнением: разве не разумнее отсечь боль-
ную руку, нежели страхом и медлительностью
обречь всего себя на верную гибель? Не знаю,
право! Однако довольно нам дразнить друг друга
сравнениями. Да, Вильгельм, порою я ощущаю
приливы такого целебного, избавительного му-
жества, и если б знал куда, то, не раздумывая,
бежал бы.
Вечером
Дневник мой, забытый мною с некоторых пор,
вновь попался мне сегодня в руки, и меня вдруг
поразило, что я сам, вполне осознанно, шаг за
шагом шел в эту западню! Что, ясно видя свое
состояние, я все же действовал как дитя, и да-
же теперь, когда все представляется мне с еще
большею отчетливостью, я не замечаю в себе ни
малейших признаков исправления.
10 августа
Не будь я глупцом, я мог бы пребывать
в постоянном блаженстве. Редко обстоятельства
складываются столь счастливо, редко судьба