Упрощенная HTML-версия
19
Женщина и паяц
в неведомое, ибо, пока он ровным счетом ничего не знал, ничего
и не зависело от него в этом приключении. Андре, однако, никак
не мог покинуть площадь, не предприняв хотя бы первого шага;
быстро на ощупь проверив, в порядке ли прическа и узел галстука,
он решительно позвонил.
Молодой дворецкий показался по ту сторону решетки, но не от-
крыл.
— Что угодно вашей милости?
— Передайте мою карточку сеньоре.
— Какой сеньоре? — переспросил слуга спокойным голосом,
в котором подозрительность не слишком заглушала почтение.
— Той, что живет в этом доме, разумеется.
— Но как ее имя?
Андре, начиная злиться, ничего не ответил. Слуга заговорил
вновь:
— Будьте так любезны, ваша милость, скажите, какой сеньоре
я должен о вас доложить.
— Говорю вам, ваша хозяйка меня ждет.
Дворецкий поклонился, развел руками, давая понять, что ниче-
го не может поделать, и удалился, так и не открыв и даже не взяв
карточку.
Тогда Андре, которого гнев заставил позабыть о вежливости и
приличиях, позвонил еще раз и еще, как звонят в дверь постав-
щика. «Женщина, которая незамедлительно отвечает на подобные
признания, не удивится, что к ней ломятся с такой настойчивостью;
на Делисиас она была одна и наверняка живет одна в этом доме, так
что шум, который я поднял, никто, кроме нее, не услышит».
Он как-то не подумал о том, что на испанском карнавале допу-
стимы некоторые мимолетные вольности, но вряд ли можно ожи-
дать, что в дальнейшем, в реальной жизни, они будут приняты
столь же радушно.
Ворота остались закрытыми, а дом — погруженным в тишину,
словно был необитаем.