Упрощенная HTML-версия
16
Пьер Луис
ее вправо, и за другими экипажами Андре потерял ее из виду,
прежде чем ему удалось пробиться сквозь толпу следом за ней.
Он сошел с тротуара, вырвался, как мог, кинулся в боковую ули-
цу... но несметная рать, заполонившая проспект, помешала ему дей-
ствовать так быстро, как хотелось бы, и, когда он наконец вскочил
на скамью и смог сверху обозреть поле боя, юного личика, которое
он искал, уже нигде не было видно.
Опечаленный, он медленно шел назад по улицам; для него весь
карнавал вдруг словно накрыла темная туча.
Он злился на себя, на злую судьбу, оборвавшую его приключе-
ние. Быть может, будь у него побольше решимости, он сумел бы
пробиться между колясками и рядами толпы... А теперь — как ему
найти эту женщину? Знать бы наверняка, что она живет в Севилье!
А если, на беду, это не так, где тогда ее искать — в Кордове, Хересе
или Малаге? Безнадежное дело.
И мало-помалу какое-то упорное наваждение овладевало им,
и образ становился для него все прельстительнее. Некоторые чер-
точки, заслуживавшие лишь любопытного взгляда, стали в его па-
мяти главными объяснениями растравившего сердце влечения.
Так, он заметил, что прядки волос на висках не свисали, а были
искусно завиты щипцами в два похожих на пружинки локона.
Мода эта не была особенно оригинальной, многие севильянки де-
лали то же самое, но, должно быть, их волосы от природы не так
хорошо укладывались в эти совершенные завитки, ибо Андре не
мог припомнить, чтобы видел прежде, хотя бы издали, что-либо
подобное.
Еще уголки ее губ были на удивление подвижны. Они поминут-
но меняли очертания и выражение, то почти невидимые, то чуть
приподнятые, закругленные или тонкие, как ниточка, бледные или
темные, словно живое пламя играло в них. О! Можно было осудить
все остальное, заявить, что нос далеко не греческий, а подбородок
не римский, но не загореться от удовольствия при виде этих угол-
ков рта — это за гранью возможного.