Упрощенная HTML-версия
10
Пьер Луис
пологами, занавесками, нижними юбками; они полощутся под
ярким солнцем на смуглых, щуплых телах крикливых ребятишек
всех мастей. Детвора сбегается отовсюду, собирается в шумные ва-
таги и, размахивая тряпицей на шесте, с боевым кличем врывается
в переулки; лиц не видно под черными полумасками, только глаза
весело блестят в прорезях.
«
?
Anda!
?
Hombre!
?
Que no me conoce!»
* —
кричат они, и толпа взрослых расступается под натиском этой не-
сметной рати.
У окон и на балконах не счесть чернокудрых головок. Со всего
края съезжаются в этот день в Севилью молодые девушки, скло-
няются на солнце их головы, увенчанные тяжелыми, искусно уло-
женными коронами волос. Конфетти сыплются как снег. Тени от
вееров бросают голубоватый отсвет на припудренные щечки. Кри-
ки, возгласы, смех, сливаясь в гул и звон, разносятся по переулкам.
Несколько тысяч севильцев в день карнавального гулянья произво-
дят больше шуму, чем весь Париж.
В тот воскресный день, 23 февраля 1896 года, Андре Стевеноль
глядел на близящийся к концу карнавал в Севилье с легким чув-
ством досады, так как эта неделя, созданная для любви, не принесла
ему ни одного нового приключения. Между тем, уже не раз побывав
в Испании, он успел узнать, с какой быстротой и безмятежностью,
лишь по велению сердца, завязываются и расторгаются узы в этой
еще не испорченной цивилизацией стране, и сетовал, что судьба
и случай нынче не были к нему благосклонны.
Правда, одна девушка, с которой он затеял настоящий поеди-
нок — запускал в нее с улицы ленты серпантина, а она отвечала ему
тем же из окна, — кивнула ему, сбежала вниз и вручила букетик
красных цветов, протараторив:
«Much
i
sima’ grasia’, cavayero»
** —
* Проходи! Эй, ты! Ты меня не знаешь! (
исп.
)
** Премного благодарна, кабальеро (
исп.
).