Упрощенная HTML-версия
27
Таис
свидетель, что только заблуждением твоим, а не самим тобою вы-
зван мой гнев. Мне тягостно видеть, что ты пребываешь во тьме
неведения, ибо я люблю тебя во Христе и сердце мое полнится за-
ботой о твоем спасении. Говори, изложи мне свои доводы: мне не
терпится узнать их, дабы их опровергнуть.
Старик спокойно отвечал:
— Я равно готов и говорить и безмолвствовать. Поэтому я из-
ложу тебе свои доводы, но у тебя доводов просить не стану, потому
что мне нет до тебя ни малейшего дела. Мне безразлично, счастлив
ли ты или несчастлив; и мне все равно, так ли ты думаешь или
иначе. Да и как мне любить тебя или ненавидеть? Отвращение и
сочувствие одинаково недостойны мудреца. Но раз уж ты спра-
шиваешь, знай, что имя мое Тимокл и что родился я на К
o
се от
людей, разбогатевших на торговле. Мой отец снаряжал корабли.
По уму своему он весьма походил на Александра, прозванного Ве-
ликим, — только нравом был поживее. Словом, то был человек со
всеми слабостями, присущими людям. У меня было два брата, ко-
торые последовали по его стопам и стали судовладельцами. Я же
избрал стезю мудрости. Старшего брата отец принудил жениться
на кариенской женщине по имени Тимесса, но брату она была до
того несносна, что, живя с ней, он впал в безысходную тоску. Зато
наш младший брат воспылал к ней преступной любовью, и это
чувство вскоре перешло в исступленную страсть, Кариенке же оба
внушали одинаковое отвращение. Она была влюблена в некоего
флейтиста и по ночам принимала его у себя. Однажды утром он
забыл у нее венок, который обычно носил на пирах. Мои братья,
найдя этот венок, решили убить флейтиста и на другой же день,
как он ни умолял их и как ни рыдал, засекли его до смерти. Не-
вестка пришла в такое отчаяние, что разум ее помутился, и вот
три безумца, уподобившись скотине, стали бродить по берегам
Коса, выли, как волки, с пеной на губах, вперив глаза в землю,
а мальчишки гурьбой бегали за ними и швыряли в них ракови-
нами. Наконец несчастные умерли, и отец собственными руками