Упрощенная HTML-версия
26
Анатоль Франс
не разумеешь. Впрочем, совершенно безразлично, понимают ли
тебя так или иначе.
— Опять-таки спрашиваю: зачем бежал ты в пустыню и пи-
таешься одними финиками и луком? Зачем терпишь ты великие
лишения? Я тоже терплю лишения и тоже живу отшельником, со-
блюдая воздержание. Но я делаю это для того, чтобы угодить Богу
и удостоиться вечного блаженства. А это разумная цель, ибо муд-
ро терпеть муки в предвидении великих благ. И наоборот, безрас-
судно по собственной воле возлагать на себя бесполезное бремя и
терпеть ненужные страдания. Если бы я не веровал, — прости мне
эту хулу, о Свет Предвечный, — если бы я не веровал в то, что Бог
возвестил нам устами пророков, примером Сына Своего, деяниями
апостолов, решениями святых соборов и свидетельством мучени-
ков, если бы я не знал, что телесные недуги необходимы для исце-
ления души, если бы я подобно тебе пребывал в неведении святых
таинств, — я тотчас же вернулся бы в мир, я старался бы разбога-
теть, чтобы жить в неге, как живут счастливцы мира сего, и я ска-
зал бы страстям: «Ко мне, девушки, ко мне, мои служанки, опья-
ните меня вашим вином, вашими чарами и благовониями!» А ты,
неразумный старец, ты лишаешь себя какой-либо выгоды; ты рас-
точаешь, не ожидая прибыли, ты отдаешь, не надеясь на возмеще-
ние, и бессмысленно подражаешь подвигам наших пустынников,
подобно тому как наглая обезьяна, пачкая стену, воображает, будто
она срисовывает картину искусного живописца. О глупейший из
людей, скажи, каковы же твои доводы?
Пафнутий говорил крайне резко. Но старик был невозмутим.
— Друг мой, — ответил он кротко, — к чему тебе доводы зло-
вредной обезьяны и пса, спящего на нечистотах?
Пафнутий всегда руководился только тем, что может послужить
вящей славе Господней. Гнев его сразу стих, и он, склонив голову,
попросил прощения.
— Прости меня, старец, брат мой, если из-за усердия в защите
истины я преступил должные границы, — сказал он. — Бог мне