Упрощенная HTML-версия
25
Таис
— Значит, ты, как и я, беден, целомудрен и одинок. И ты стал
таким не ради любви к Богу и не ради надежды на небесное бла-
женство? Это мне непонятно. Почему же ты добродетелен, если не
веруешь во Христа? Зачем же ты отрекаешься от земных благ, раз
не надеешься на блага вечные?
— Чужестранец, я ни от чего не отрекаюсь и рад тому, что на-
шел более или менее сносный образ жизни, хотя, строго говоря, не
существует ни хорошего, ни дурного образа жизни. Ничто само по
себе ни похвально, ни постыдно, ни справедливо, ни несправед-
ливо, ни приятно, ни тягостно, ни хорошо, ни плохо. Только люд-
ское мнение придает явлениям эти качества, подобно тому как соль
придает вкус пище.
— Значит, по-твоему, ни в чем нельзя быть уверенным? Ты от-
рицаешь истину, которую искали даже язычники. Ты коснеешь
в своем невежестве подобно усталому псу, который спит в грязи.
— Чужестранец, равно безрассудно хулить и псов и философов.
Нам неведомо, что такое собаки и что такое мы сами. Нам ничто
неведомо.
— О старец, значит, ты принадлежишь к нелепой секте скепти-
ков? Ты из числа тех жалких безумцев, которые равно отрицают и
движение и покой и не умеют отличить солнечного света от ночной
тьмы?
— Да, мой друг, я действительно скептик и принадлежу к сек-
те, которая кажется мне достойной похвалы, в то время как ты
находишь ее нелепой. Ведь одни и те же вещи предстают перед
нами в разных обликах. Мемфисские пирамиды на заре кажут-
ся треугольниками, пронизанными розовым светом. В час зака-
та, вырисовываясь на огненном небе, они становятся черными.
Но кто проникнет в их истинную сущность? Ты упрекаешь меня
в том, что я отрицаю видимое, в то время как я, наоборот, толь-
ко видимое и признаю. Солнце представляется мне лучезарным,
но природа его мне неизвестна. Я чувствую, что огонь жжет, но
не знаю, ни почему, ни как это происходит. Друг мой, ты меня