Упрощенная HTML-версия
Рассуждения
32
тонкого, хрупкого и не по возрасту высокого, двум другим
предоставил вынуть из гнезда своего воробушка, который
вел себя тише воды, ниже травы. Тот, что был самым лов-
ким и самым красивым, положил воробушка себе на ла-
донь и начал гладить его по спинке, как гладят кошку; но
если кошка начинает от этого безудержно мурлыкать, то
воробышек поднялся на лапки, да так, что доблестный ге-
нерал, зацапав самую хорошенькую и молоденькую из мо-
нахинь, задрал ей подол на голову, приказал упереться лбом
в спинку кровати и, бережно раскрыв посредине требник
ее зада, погрузился в созерцание. Зад был не настолько ху-
дым, чтобы выглядеть плоским, но и не настолько жирным,
чтобы излишне выпячиваться; он был точно такой, как
надо. Пухленький и подрагивающий, он сиял, как сияет на
просвет слоновая кость; на обеих булочках, говоря по-фло-
рентийски, красовались ямочки, которые бывают на под-
бородке и на щечках хорошеньких женщин, а мягкостью
они могли бы поспорить с мышкой, родившейся и всю
жизнь прожившей на мельнице, в муке. Кожа на них была
такой гладкой, что рука, положенная на круп, тут же со-
скальзывала к ноге, словно поскользнувшись на льду, и не-
возможно было представить себе ни единого волоска на
этой коже, как невозможно представить его на яйце.
Антония.
Так что же, его святейшество генерал так и
провел целый день в созерцании?
Нанна.
Ничего подобного! Засунув свою кисточку в ба-
ночку с краской (предварительно он смочил ее слюной), он
заставил сестру извиваться и дергаться так, как извиваются
и дергаются женщины во время родов или приступа исте-
рии. А для того чтобы гвоздь прочнее сидел в дырке, он
сделал знак своему Бычку-Еще-Теленочку, и тот, спустив
с него штаны, воткнул свой клистир в... visibilium его свя-
тейшества, который тем временем не сводил глаз с двух