Упрощенная HTML-версия
25
Рассуждение первое
Октавий Цезарь также отверг Скрибонию за склонность к распутству,
а не за что-нибудь иное, но не причинил ей никакого зла; правду сказать,
сделав его рогоносцем, она была в своем праве, ибо сам он содержал не-
счетное количество любовниц; он устраивал для этих дам празднества
и, на глазах у мужей, сажал их рядом с собою за стол, а потом уводил
в спальню, вслед за чем, насладясь объятиями, выпускал оттуда на все-
общее обозрение растрепанных, полураздетых и с красными ушами —
как говорят, верный признак того, что женщина побывала в постели;
правда, сам я слышал, что у ней должны гореть щеки, а не уши. За это
и пользовался он репутацией бесстыдного развратника, и даже Марк
Антоний упрекал его в беспутстве, однако император оправдывался
тем, что спит со всеми этими женщинами не разврата ради, но желая
узнавать через них тайные замыслы их мужей, коих сильно опасался.
Знавал я многих мужчин, и вельмож, и прочих, что ухаживали за
дамами по той же причине, тем самым соединяя приятное с полез-
ным; я мог бы назвать множество эдаких хитрецов, извлекающих для
себя отсюда двойное удовольствие. Вот и заговор Катилины был рас-
крыт благодаря болтливости распутной девки.
Тот же Октавий решил однажды умертвить дочь своюЮлию, жену
Агриппы, за ее безудержное распутство, коим она позорила его (ибо
иногда дочери бесчестят отцов своих более, чем иные жены—мужей),
однако всего лишь изгнал ее из города, запретил давать вино и бога-
тые наряды, повелел одеть в рубище и не допускать к ней мужчин —
тяжкое наказание для женщины знатного сословия, особливо в двух
последних пунктах.
Цезарь Калигула, считавшийся жестокосерднейшим из тиранов,
узнав, что супруга его, Ливия Остилия, тайком оказывает милости
первому своему мужу Каю Кальпурнию Пизону, у которого он увел ее
силою, и что она в его отсутствие услаждала Пизона, тогда еще не уби-
того, прекрасным, стройным своим телом, не покарал жену с обычной
свирепостью, но лишь изгнал, а случилось это через два года после
того, как он отнял ее у Пизона и сам женился на ней.
И так же обошелся Калигула с Туллией Паулиной, которую отнял
у супруга ее Меммия: он всего лишь прогнал ее от себя, запретив,
правда, заниматься сладким любовным ремеслом не только с преж-
ним мужем, но с кем бы то ни было; поистине жестокое наказание,
коего Меммий вовсе не заслужил.