8
Реймон Радиге
достаточным основанием, чтобы требовать свидания. Письмо ей
передали утром, перед самыми уроками. Надо сказать, что я удо-
стоил своим выбором единственную девочку в школе, похожую
на меня, — она была чистенькая и ходила на занятия с младшей
сестренкой, как я — с братишкой. Чтобы оба этих малолетних сви-
детеля помалкивали, я предполагал их поженить или что-то в этом
роде. Поэтому к собственному письму добавил еще одно, якобы от
брата, адресованное м-ль Фоветте. Брату я свои хлопоты объяснил
тем, что это исключительная удача —наткнуться сразу на двух дев-
чонок подходящего возраста, да еще с такими редкими именами.
Кармен, кстати, действительно оказалась ребенком из прилич-
ной семьи, в чем я с грустью и убедился, когда, пообедав дома с ро-
дителями (которые меня баловали и многое спускали с рук), вер-
нулся в класс.
Едва мои однокашники расселись по местам, а сам я, на правах
первого ученика, доставал из шкафа, скрючившись наверху, кни-
ги для устного чтения, как в класс неожиданно вошел директор.
Ученики встали. Директор держал в руке письмо. Ноги мои под-
косились, книги рассыпались. Я кинулся их подбирать. А дирек-
тор тем временем о чем-то тихонько переговаривался с учителем.
Ученики с первых парт уже начали оборачиваться в мою сторону,
так как уловили в их шепоте мое имя. Я стоял в дальнем конце
класса ни жив ни мертв и пунцовел. Наконец директор подозвал
меня и, дабы подвергнуть изощренной казни, не вызвав при этом
(как ему казалось) подозрений у моих одноклассников, поздравил
с тем, что мне удалось написать письмо в целых двенадцать строк и
без единой ошибки. Он еще поинтересовался, сам ли я его написал,
а потом предложил прогуляться с ним в его кабинет. До кабинета
мы, впрочем, так и не дошли. Он выбранил меня прямо во дворе,
под проливным дождем. Но что больше всего меня смутило и по-
колебало мои нравственные устои, так это его утверждение, буд-
то я совершил два равно тяжких преступления — скомпромети-
ровал юную особу (чьи родители, собственно, и передали ему мое