Упрощенная HTML-версия
10
Афродита
видели лишь бесплотную тень. И как искренняя добродетель не ли-
шает себя вечных радостей, что дает сладострастие, так и в негу не по-
грузиться без определенного величия души. Я пойду с вами обеими.
Ведите меня». Не успел он договорить, как оба видения слились в одно,
и Одиссей понял, что беседовал с великой богиней Афродитой.
* * *
Главная героиня романа, который вы, читатель, собираетесь поли-
стать, — античная куртизанка; и можете не сомневаться: она до конца
останется верной себе.
Ее не полюбит ни монах, ни странствующий проповедник и никто
из богов. В нынешней литературе это уже само по себе оригинально.
Она откровенна, пылка, горда, как горд всякий, кто имеет призва-
ние и занимает в обществе место, добровольно и свободно им выбран-
ное; она тщеславна и захочет возвыситься до богов; ей и в голову не
придет, что ее жизнь должно оправдывать или утаивать: именно это
нам и придется объяснить.
До сих пор современные писатели, обращаясь к читателю менее ис-
кушенному, нежели барышни и студенты, прибегали к известной хит-
рости, лицемерие которой мне не по сердцу. «Я описал сладострастие,
как оно есть, — говорили они, — чтобы превознести добродетель».
Я решительно отказываюсь помещать этот анахронизм в предисловие
к роману, действие коего разворачивается в Александрии.
Любовь и все, что сопутствует ей, греки считали высокой добро-
детелью, источником величайших деяний. Понятия распутства или
непристойности никогда не связывались у них с любовью, эти поня-
тия проникли в нашу жизнь из иудейско-христианской традиции. Без
тени сомнения Геродот утверждает: «У некоторых варварских народов
считается позором показаться обнаженным». Если греки или латиня-
не хотели обидеть мужчину, который ходил к жрицам наслаждений,
они называли его moechus — «потаскун», или, точнее, «прелюбодей».
Мужчина и женщина, не связанные никакими иными узами, могли со-
единиться, независимо от их возраста, где угодно, даже на людях. Счи-
талось, что они никому не причиняют вреда, никто не тревожил их.