Упрощенная HTML-версия
6
он видел отца, Георгия Николаевича Траугота, за мольбер-
том. На холстах на его глазах рождались замечательные
пейзажи. Отец был духовным воспитателем своих детей:
ненавязчиво давал детям бесценные уроки свободы, ис-
кренности, доброты. Поощрял их любовь к рисованию,
говорил: «Художник—в любом возрасте художник». Когда
его спрашивали: «Как дети?» — он отвечал: «Работают со
мной». Они росли в осознании, что художник — не про-
фессия, а состояние души, склад личности. Отец затеял
сделать вместе с малолетними сыновьями иллюстрации
к сказке Андерсена «Новое платье короля», что они и осу-
ществили — после войны.
Валерий рассказывал, как нравился ему в детстве ви-
севший на стене их комнаты рисунок Владимира Василье-
вича Лебедева, ими горячо почитаемого. На литографии из
его книги-альбома «Верхом» были мастерски изображены
статные цирковые лошади. Одна несла на себе наездницу-
амазонку, другая легко стояла на задних ногах перед эле-
гантным дрессировщиком в цилиндре и во фраке. Густой
черный цвет живописно подчеркивал форму.
Валерий, домашние его ласково звали Лерик, был
особенно увлечен разной живностью. В многонаселен-
ной квартире на Большой Пушкарской (когда-то принад-
лежавшей дедушке, инженеру-мостостроителю), где они
жили до войны, малышом перерисовал едва ли не всех
соседских кошек, коими спасались от мышей. А чуть под-
рос — стал ходить, чаще с дедушкой, в зоопарк, благо он
был совсем рядом. Дома рисовал и лепил зверей из пла-
стилина. Александр помнит, что четырехлетний брат изо-
бразил акварелью льва.
Валерию было пять лет, когда в 1941-м началась гроз-
ная война. Мальчика удалось отправить до начала страш-
ной блокады в эвакуацию — от Союза художников Ле-
нинграда, членом которого был отец. (Александр и мать,
художник Вера Павловна Янова, пережили войну в осаж-
денном городе. Георгий Николаевич одно время был его
защитником.)
После двухмесячной езды в промерзшем товарном ва-
гоне Валерий очутился в селе Емуртла Тюменской области,
в сорока с лишним километрах от железной дороги. Это бы
ло основательное, трудолюбивое село — несколько камен-
ных школ, два храма, правда тогда недействующих, сель-
скохозяйственные угодья. Прозрачная Емуртла, текущая
в Тобол, нетронутые густые леса… Когда-то неподалеку
проходил печально знаменитый тракт, по которому гнали
каторжан и везли декабристов. Рядом с интернатом был ов-
раг с ручьем, иногда там выли волки. Валерий их видел. За-
помнил. Как и тех лошадей и коров с очаровательными же-
ребятами и телятами, поросят, гусей и коз, что имелись в их
хозяйстве. Он мог их впервые трогать, гладить и рисовать…
Интернатские дети жили в крепком рубленом доме,
пахнущем сибирской сосной. Запомнил Валерий школь-
ную библиотеку, где в семь-девять лет заглядывал в Плу-
тарха, перечитал все шекспировские хроники и, пред-
ставьте, запомнил их наизусть. Вспоминал и директора
школы с литературной фамилией Лир. Этот благородный
просветитель обосновался в 1911 году учителем в Емурт-
ле. За прошедшие годы ему удалось собрать уникальную
библиотеку, и вечерами при свете коптилки Лир читал
ленинградским детям русскую и зарубежную классику. На
лацкане пиджака он всегда носил значок выпускника Пе-
тербургского университета.
Георгий Николаевич из Ленинграда следил, чтобы сын
не бросал художество. Когда сняли блокаду, он по почте