Упрощенная HTML-версия
Глава I
Детство. 1812–1822
«О, вот она приближается, эта маска!» Какой любящий родитель
не встревожится, услыхав среди ночи такой вопль своего малыша?
Встревожится — и в не меньшей степени удивится… Впрочем, ре-
бенок, произнесший эту необычную фразу, был далеко не обычным
ребенком.
Игрушки — вот что дает первую пищу нашему воображению.
Диккенса всегда занимал вопрос о том, как сформировалась его фан-
тазия, и в 1850 году, когда ему было уже тридцать восемь лет, он под-
робно описал свои первые игрушки, какими они запомнились ему
когда-то на рождественской елке:
«Вот передо мной встают мои давнишние рождественские воспо-
минания. И прежде всего — мои игрушки! Там, наверху, среди зе-
лени остролиста и красных ягод, засунувши руки в карманы, сидел
человечек-неваляшка. Если я клал его на пол, он мгновенно начинал
раскачивать свое упитанное тельце и переваливался с боку на бок
до тех пор, пока не замирал стоя, выпучив на меня свои рачьи глаза,
а я готов был хохотать до упаду, хотя в глубине души у меня просыпа-
лась какая-то тревога. Возле него находилась эта ужасная табакер-
ка, из которой выпрыгивал демонический советник в черном платье,
с противно торчащими волосами и с красным тряпочным широко
открытым ртом. Он был не просто несносен, но от него не было спа-
сения, ибо он вдруг, огромный-преогромный, нежданно вылетал из
гигантской табакерки и являлся мне во сне. Такой же неотвязной
была и лягушка с вощеным хвостом: ведь никто не знал, куда она
прыгнет; когда же эта пятнистая тварь — зеленая в красную крапин-
ку — пролетала над свечой и плюхалась кому-нибудь на руку, она
казалась просто отвратительной. Картонная дама… она была доброй
и красивой, чего нельзя сказать о картонном человечке, побольше ее
размером, которого можно было повесить на стену и дергать за ве-
ревочку. У него был какой-то зловещий нос; и когда он закидывал