Упрощенная HTML-версия
Х л а к а н ь я н а
16
Сказал Хлаканьяна:
— Ну нет.
Сказал он:
— Еще не готова. Вот она говорит, она готова. Я знаю, если
человек готов, он не говорит, что он готов; он просто молчит,
когда он готов.
И так она была сварена и замолчала.
Сказал Хлаканьяна:
— Вот теперь я верю, что она готова, ибо она теперь больше
не говорит; теперь она молчит, так что я думаю, она готова;
и она будет съедена своими сыновьями. Готова. Вот теперь она
действительно готова, ибо она молчит.
И он взял одежды, надел их все и сделался огромным бла-
годаря тем одеждам. Он прилег там, где лежала старуха, мать
людоеда.
Явились людоеды и сказали:
— Мать наша.
Ответил Хлаканьяна:
— Я здесь, — слабым голосом, подобным их матери.
Спросил он:
— Зачем вы зовете меня?
Сказал он:
— Вот ваш зверь, он разбух, он сделался большим, вкусным,
таким, как он говорил. Ешьте же, сама я не встану. Я уже ела
его.
И людоеды вытащили руку и стали есть.
Сказал мальчик-людоед:
— Эти руки похожи на материнские.
Сказал старший людоед:
— Что ты такое говоришь? Ты накликаешь беду на нашу
мать.
Сказал тот:
— Ай! Я больше не говорю.
Так они ели, они прикончили руку. Они вытащили ногу
и ели.
Снова мальчик-людоед сказал:
— Эта ступня похожа на материнскую. Хоть насчет рук ты
говорил, что я не должен говорить, что они похожи на мате-
ринские, я говорю. Опять эта ступня похожа на ее.