Упрощенная HTML-версия
27
П Р О П А Л А С О В Е С Т Ь
— У этого, по крайности, шея толста! — решила она, — может быть,
и побьется малое дело, а выдержит!
Решивши таким образом, она осторожно сунула совесть в штем-
пельный конверт, надписала на нем адрес Бржоцского и опустила?
в почтовый ящик.
— Ну, теперь можешь, друг мой, смело идти на базар, — сказала
она мужу, воротившись домой.
Самуил Давыдыч Бржоцский сидел за обеденным столом, окру-
женный всем своим семейством. Подле него помещался десятилетний
сын Рувим Самуилович и совершал в уме банкирские операции.
— А сто, папаса, если я этот золотой, который ты мне подарил,
буду отдавать в рост по двадцати процентов в месяц, сколько у меня
к концу года денег будет? — спрашивал он.
— А какой процент: простой или слозный? — спросил, в свою
очередь, Самуил Давыдыч.
— Разумеется, папаса, слозный!
— Если слозный и с усецением дробей, то будет сорок пять рублей
и семьдесят девять копеек!
— Так я, папаса, отдам!
— Отдай, мой друг, только надо благонадезный залог брать!
С другой стороны сидел Иосель Самуилович, мальчик лет семи,
и тоже решал в уме своем задачу: летело стадо гусей; далее помещал-
ся Соломон Самуилович, за ним Давыд Самуилович и соображали,
сколько последний должен первому процентов за взятые заимообраз-
но леденцы. На другом конце стола сидела красивая супруга Саму-?
ила Давыдыча, Лия Соломоновна, и держала на руках крошечную
Рифочку, которая инстинктивно тянулась к золотым браслетам, укра-
шавшим руки матери.
Одним словом, Самуил Давыдыч был счастлив. Он уже собирал-
ся кушать какой-то необыкновенный соус, украшенный чуть не стра-
усовыми перьями и брюссельскими кружевами, как лакей подал ему
на серебряном подносе письмо.