Упрощенная HTML-версия
22
С К А З К И
к совершенному изумлению последних не только отказывался на-
ливать им вино, но даже очень трогательно доказывал, что в вине
заключается источник всякого несчастия для бедного человека.
— Коли бы ты одну рюмочку выпил — это так! это даже пользи-
тельно! — говорил он сквозь слезы, — а то ведь ты норовишь, как
бы тебе целое ведро сожрать! И что ж? сейчас тебя за это самое?
в часть сволокут; в части тебе под рубашку засыплют, а выдешь ты
оттоль, словно кабы награду какую получил! А и всей-то твоей на-
грады было сто лозанов! Так вот ты и подумай, милый человек, сто-
ит ли из-за этого стараться, да еще мне, дураку, трудовые твои де-
нежки платить!
— Да что ты, никак, Прохорыч, с ума спятил! — говорили ему
изумленные посетители.
— Спятишь, брат, коли с тобой такая оказия случится! — отвечал
Прохорыч, — ты вот лучше посмотри, какой я нынче патент себе вы-
правил!
Прохорыч показывал всученную ему совесть и предлагал, не
хочет ли кто из посетителей воспользоваться ею. Но посетители,?
узнавши, в чем штука, не только не изъявляли согласия, но даже
боязливо сторонились и отходили подальше.
— Вот так патент! — не без злобы прибавлял Прохорыч.
— Что ж ты теперь делать будешь? — спрашивали его посетители.
— Теперича я полагаю так: остается мне одно — помереть! По-
тому обманывать я теперь не могу; водкой спаивать бедный народ
тоже не согласен; что же мне теперича делать, кроме как помереть?
— Резон! — смеялись над ним посетители.
— Я даже так теперь думаю, — продолжал Прохорыч, — всю эту
посудину, какая тут есть, перебить и вино в канаву вылить! Потому,
коли ежели кто имеет в себе эту добродетель, так тому даже самый
запах сивушный может нутро перевернуть!
— Только смей у меня! — вступилась наконец Арина Ивановна,
сердца которой, по-видимому, не коснулась благодать, внезапно осе-
нившая Прохорыча, — ишь добродетель какая выискалась!
Но Прохорыча уже трудно было пронять. Он заливался горькими
слезами и все говорил, все говорил.